Дышать.
Почему она вообще дышит?
Господи! Это и не смерть вовсе.
Все мышцы Игорева тела обмякли разом. Сердце успокоилось.
– Отвратительно выглядишь, – сказал он Ольге.
И смерти в ее лице.
Ольга отвела от лица спутанный клок волос, подняла веки и вновь опустила, оставив лишь тонкие щелки, словно смотреть на Игоря ей было неимоверно тяжко.
– Это все ты сделал, – просипела женщина.
Простуженный голос ее звучал глухо, с присвистом, тяжелели слова, упирались, не хотели идти. Игорю казалось, что с ним говорит сама преисподняя.
– Что я сделал? – спросил Игорь.
Старался говорить спокойно и безразлично, но споткнулся на собственном «я», выдалась ненужная пауза, и потому слово «сделал» мерзко протянул, почти проблеял. Сглотнул шумно слюну – проглотил позор.
– Вот это все, – Ольга сонно обвела рукой избу.
Там царил кавардак, устроенный ими и Степкой-дьяволом. Чуть ли не до середины избы доходили огромные черные пятна от талого снега. Ольга пошлепала босыми ногами под столом.
Встала.
– Вот это вот все, – сказала.
И принялась стаскивать с себя сорочку. Показались тонкие лодыжки, угловатые колени, нежные бедра, небольшой животик, все еще красивая грудь. Игорь это отметил и тут же стряхнул наваждение – до груди ли сейчас. Все тело Ольги в синих, почти черных, пятнах. Словно ее хватали сотни крепких рук, стискивали ее ноги, щипали ее живот, скручивали кожу («Хочешь, покажу крапивку?»), тыкали в нее палками.
Кто ж тебя так, родная?
Игорь поначалу засмотрелся на Ольгу: давно он не видел обнаженного женского тела. Это вообще редкое для него зрелище. И так необычно голой видеть соседку свою, одетую вечно в сто шуб, смущающуюся, когда в жарко натопленной избе приходится ходить в одной лишь футболке, женщину, которая носит старомодные юбки, непременно в пол.
И вот она нагая перед ним. Вся в синяках, бледная, лохматая. Женщина.
Игорь только сейчас осознал, что Ольга – Женщина. И тут же устыдился открытия своего, помыслов своих. И тут же отвернулся, прикрыв глаза рукой.