– Объясните мне!
Но ответа не последовало. И если на протяжении всего разговора Дороти ощущала их присутствие давлением внутри головы, подобным странному ощущению, словно кто-то двумя руками крепко держит ее мозг, то сейчас все исчезло. От троицы не осталось и следа. Они сбежали, чтобы не продолжать диалог, свернувший в ненужное русло.
– Вернитесь! – требовала Дороти, – Немедленно вернитесь и объясните мне, что происходит!
Едва мама поднялась на ноги, как Дэвид поспешил спрятаться и больше не выглядывать, но все-таки остался стоять в коридоре, прижавшись всем телом к стене, как будто пытаясь слиться с ней в единое целое. Он, как и прежде, слышал только реплики Дороти и понятия не имел о существовании каких-то там Лионнет, Итана и Эстель. Среди странных вопросов и высказываний матери Дэвид сумел различить имя – Джек. Могло ли это быть совпадением? Конечно, могло. Совершенно необязательно, что речь шла о Китобое.
– Дэвид! Он же пошел к нему, – опомнилась Дороти.
Мальчик услышал звук босых ног по полу и понял, что нужно срочно возвращаться, пока его не застали с поличным. Ведь нельзя было сказать наверняка, как поведет себя мать, увидев его в коридоре и поняв, что сын следил за ней. На цыпочках Дэвид быстро добрался до своей комнаты, оставил дверь приоткрытой, чтобы лишний раз не шуметь, и, запрыгнув на кровать, укрылся одеялом. Ему оставалось только надеяться, что возвращение прошло незамеченным.
Дороти нерешительно остановилась на пороге комнаты. Яркими вспышками электрических разрядов в груди разыгралась необъяснимая тревога. Что-то всеми силами старалось воспрепятствовать ей, но это вовсе не был запрет совершить действие, а попытка уберечь от беды.
– Почему я так боюсь выходить? – спросила себя женщина.
Рядом не было никого, кто мог бы ответить или хотя бы подсказать, в чем кроется разгадка. Безмолвная ночь царила за пределами спальни, где только тусклая лампа у кровати удерживала слабый бастион света.
Все еще не находя в себе сил сдвинуться с места, Дороти нервно почесывала шею и смотрела в дверной проем. Из коридора не доносилось ни единого звука.
– Может быть, Джек ушел? – задалась вопросом Дороти, но знала, что это не так. – Я не могу отсиживаться здесь.
Переступив через внутренний барьер, Дороти вышла в коридор. Этому не было никаких логических объяснений, но температура в комнате и за ее пределами разительно отличалась. От холода волоски на теле встали дыбом, а кожа покрылась мелкими пупырышками. До ушей донесся еле слышимый звук моря, встревоженного штормом. Ступая босыми ногами по ледяному полу, Дороти приближалась к комнате сына. К ее удивлению дверь оказалась не заперта, хотя она была уверена, что закрывала ее, когда желала Дэвиду доброй ночи.
– Все-таки Джек был здесь, – в груди гулко забилось сердце. – А что если он добрался до Дэвида? Что если он убил его?
Разум не желал брать в расчет любые простые и разумные объяснения, а вместо этого продолжал запутывать свою хозяйку в липкой паутине бредовых идей, формирующихся в воспаленном сознании. Почему открытая дверь обязательно указывала на Китобоя? Ведь это мог быть и сам Дэвид, ходивший на кухню, чтобы попить, или приоткрывший ее из-за духоты. Но даже если кто-нибудь озвучил бы Дороти подобную мысль, она бы не согласилась, поскольку была твердо убеждена: Джек добрался до ее сына.
Заглянув в комнату, женщина, напрягая глаза, с опаской осмотрела каждый угол и, лишь убедившись, что никого нет, прошла внутрь.
Мальчик спокойно спал в кровати, подложив руку под голову.
«Мой дорогой малыш, – подумала Дороти, – спишь и видишь свои детские сны, не подозревая о том, какая беда нависла над нами. Я рядом. Я всегда буду рядом».
Позади мелькнула тень, заслонившая свет из коридора, отчего Дороти резко обернулась. Никого. Китобой играл с ней, как с добычей, – он крутился вокруг да около и не стремился идти в открытое наступление. Не так уж сильно они различались с Марой. Оба любили человеческий страх. Правда, для Джека он был не пищей, а моральным наслаждением, эдакой симфонией превосходства.
– Я сделаю абсолютно все, чтобы защитить тебя, – шепотом произнесла Дороти, присев рядом с сыном.
Дэвид и прежде слышал подобное, когда не так давно проснулся посреди ночи от того, что в комнату зашла мама. Она почти слово в слово повторяла те же самые слова. И ведь в них не было ничего плохого, так как мать говорила об искренней любви к ребенку и готовности к самопожертвованию, но в совокупности со всем, что довелось увидеть Дэвиду, слова вызывали тревогу. Что может произойти? Почему?