Продолжая притворяться спящим, мальчик едва сдерживался, чтобы не выдать себя. Его пугал тот факт, что в эти мгновения он боялся своей матери. Человека, давшего ему жизнь. Того, кто заботился о нем с самых первых дней на белом свете.
Когда наконец Дороти все-таки ушла и закрыла за собой дверь, Дэвид, уткнувшись лицом в подушку, заплакал. Спустя какое-то время эмоции до последней капли выплеснулись наружу, и мальчик заснул, так и не позвонив отцу.
Наутро, когда он спустился на кухню, то обнаружил маму в хорошем расположении духа. На столе стоял горячий завтрак и чашка сладкого ароматного какао. Пока они ели, мама много шутила, рассказывала о своих школьных годах и давала советы, которые, по ее мнению, должны были помочь Дэвиду в грядущем дне. Мальчик отвлекся и позволил себе вновь поверить, что увиденное им на самом деле не было столь страшным, если вовсе не было сном. Странные события минувшей ночи потеряли для него былую четкость, превратившись в размытое пятно. Глядя на счастливую улыбку матери, он не хотел верить во что-то плохое.
И Дэвид был не единственным на Земле, кто так поступал. Люди очень часто бегут от реальности, не желая признавать очевидного и тем самым создавая уникальные миры, где реальные вещи получают обманчивую трактовку.
Дэвид, подобно матери, лгал самому себе, но, если она поступала таким образом из-за болезни, то мальчиком двигал страх признать наличие проблемы, у которой может не оказаться решения, и тогда былые счастливые дни останутся только угасающим воспоминанием.
Если задуматься, то можно привести множество примеров побега людей от реальности: жены, верящие в любовь мужа в те моменты, когда он систематически истязает их до полусмерти; супруги, что постоянно «прощают» измены; те, кто находят различные оправдания, чтобы не уходить с работы или не расставаться с человеком, к которому у них нет чувств. Примеры бесконечны, ведь, как бы то ни было, подобное бегство – часть человеческого естества.
***
Узкая асфальтированная дорога, несущаяся вдаль между ветвистыми деревьями, едва способна уместить два автомобиля разом. Белая полоса по центру кажется бесконечной, но она то и дело прерывается, превращаясь в пунктирные линии, а через какое-то время становится единой, неразрывной и вновь устремляется вперед. Дорога убаюкивает своей размеренностью, тишиной за пределами машины и ритмичным звуком двигателя, за которым хозяин, чувствуется, следит, как положено. Высоко в небе среди вальсирующих звезд из-за облаков выглядывает полная луна, чьи кратеры сделали ее неповторимой и особенной для каждого жителя планеты. Мир погрузился в дрему, но отдельные души еще продолжают свое странствие, чтобы в конечном итоге вернуться домой.
Удобно устроившись на пассажирском сидении, Дороти прислоняет голову к прохладному стеклу и закрывает глаза. Прошедший день оставил ее без сил: вначале работа, потом встреча с давними друзьями, а теперь долгая дорога домой на такси.
Конечно, Мик с Розой предлагали ей остаться переночевать, но эта идея пришлась ей не по нраву, поскольку она не любит спать за пределами своего дома, да еще и вдали от мужа с сыном.
Водитель, чьего имени Дороти даже и не знает, заботливо почти до нуля убавляет звук радио, чтобы оно не мешало дремать пассажирке. Правда, Дороти даже так слышит голос Бонни Тайлер, исполняющей «It’s a Heartache».
Дороти Розен открыла глаза. К своему удивлению, она обнаружила себя сидящей на диване в гостиной. Задремала прямо посреди дня. Она не помнила ни то, как провалилась в сон, ни то, как вообще оказалась на диване.
– Это был сон? – спросила она у пустой комнаты.
Ей никто не ответил – она была одна, а Лионнет с компанией не появлялись с той страшной ночи. Сколько прошло? Неделя, две или больше? Для Дороти Розен время перестало иметь прежнее значение: старые события казались недавними, а те, что произошли вчера, становились похожими на что-то далекое, словно из прошлой жизни.
С каждым днем ей становилось труднее удерживать собственные мысли. Они возникали рваными кусками, кружили в голове, ударяясь о стенки черепа, и либо исчезали насовсем, либо сплетались в непоследовательные цепочки, лишенные рациональности. Дороти знала одну тайну: кто-то вкладывал эти мысли ей в голову, но они не хотели приживаться. Организм отторгал инородные объекты. Кто это делал? Лионнет? Джек? Она не знала, но чувствовала, что у нее достаточно сил, чтобы сопротивляться.
«А что, если это тоже не моя мысль? – подумала Дороти. – Что, если меня заставили думать, будто я сопротивляюсь, а на самом деле я уже пала жертвой коварного плана?» У нее отсутствовали аргументы в опровержение подобной теории, и потому оставалось только допустить такую вероятность, надеясь на обратное.
«Сон был таким реальным», – ее мысли быстро перескакивали с одного на другое, и она была готова поклясться, что до сих пор чувствует запах кожаной обивки, слышит тиканье поворотника и видит яркие вспышки переключавшегося светофора. Дороти перевела взгляд на пустое место на диване слева. Никого. Но ощущение присутствия водителя не желало уходить.
Воспоминания о случившемся тогда на дороге продолжали возвращаться к ней через сны. Они приходили разорванными непоследовательными фрагментами, но вместе образовывали единую картину точки отсчета, когда ее жизнь безвозвратно изменилась.
***
– Радиопередачи чужого эфира заполнены звенящими голосами, моими голосами. Я улавливаю их подобно антенне, которую дядя Джек ставил на свой кадиллак, чтобы смотреть трансляции матчей. Тогда часто играли «Красные носки», а на мне только один. Лак, Кидаллак.