Что-то внутри Дороти отчаянно сопротивлялось, и потому поднять нож оказалось не так уж и просто. Он словно весил целую тонну.
– Поднимай, – более грозно приказал Литэс.
Холодная сталь миновала уровень груди, затем прошла мимо лица и вот наконец оказалась в своей наивысшей точке перед грядущим ударом.
– Будь проклят Китобой, – с отвращением прозвучали слова в голове.
– Будь проклят Китобой, – вслух повторила Дороти.
Из-за постороннего звука Дэвид открыл глаза и спросонья не сразу понял, что происходит.
– Мама? – удивился он.
– Бей! – Литэс заревел так громко, что в ушах зазвенело, и Дороти вместо того, чтобы нанести удар, на несколько секунд остолбенела от шока. К счастью, Дэвиду хватило этого времени, чтобы увидеть блестящее лезвие, которое грозило ему неминуемой погибелью – он вскрикнул и скатился с кровати на пол. Острие ножа воткнулось в еще теплую подушку.
– Нет! Не дай ему уйти! – невидимый друг Дороти рассвирепел еще больше.
– Я знаю! – стиснув зубы, прошипела женщина и бросилась в погоню за ребенком, который успел подняться и ринулся к двери.
– Папа! – выбежав в коридор, прокричал Дэвид, преследуемый матерью, что, разрезая воздух, рьяно размахивала ножом.
– Стой! Стой, скотина! – гортанный голос, что мальчик слышал у себя за спиной, не был похож на голос матери, к которому он привык с детства.
– Папа! Папа! – вместо того чтобы забежать к отцу в спальню, он почему-то решил искать спасения на первом этаже.
Без труда преодолев половину лестницы, нога мальчика соскользнула с одной из ступеней, и остаток пути он проделал уже кубарем. Ударившись спиной, головой и даже рукой, Дэвид все равно вскочил на ноги и, не оборачиваясь, побежал на кухню.
Леонард, проснувшийся от криков сына, успел застать момент его падения и увидеть жену с ножом в руке, которая едва ли отставала на пару метров.
– Дороти, остановись! – Леонард кинулся вслед за ними.
– Быстрее! Он проснулся! Быстрее! Иначе навсегда потеряешь сына, – Литэс не замолкал ни на секунду.
Оказавшись на кухне, Дэвид понял, что попал в ловушку. Ему не оставалось ничего другого, кроме как прижаться к противоположной от входа стене.
– Тварь! – Дороти была уже здесь.
В слабом свете из окна мальчик все-таки успел взглянуть в лицо матери: бешеные выпученные глаза смотрели прямо на него, раздувшиеся от ярости ноздри и оскаленные зубы. Это не его мама. Нет. Это определенно не она.