– Дальше, чем ты мог себе представить.
– Но я хочу остаться.
– Нельзя, – незнакомец покачал головой. – Тебе больше не будет больно. Я обещаю.
– Я когда-нибудь увижу их снова? – тонкое стекло, к которому он приложил ладони, казалось невообразимой преградой.
– В какой-то мере, – мужчина на секунду задумался, – ты будешь с ними всегда.
– Я ведь умер в Альтере. Китобой убил меня. Значит, я перестану существовать?
– Ох, Леонард, – мужчина покачал головой.
– Просто скажи. Я приму.
– В привычном смысле этого слова да, но ты не исчезнешь. Ничто не исчезает, и ничто не появляется из ниоткуда, – твердая сильная рука легла на плечо Леонарда, даруя ему смелость совершить шаг в неизведанное.
– Я готов, – сказал он, убирая руки со стекла и отпуская мир, который знал и любил.
Незнакомец снова улыбнулся, и в этот раз с какой-то тоской, наполненной уважением к маленькому, но очень смелому человеку.
И Леонард ушел, оставив на полу в доме свое бездыханное тело. Незнакомец не соврал – боли больше не было.
– Я запомню тебя настоящим, – подумал Дэвид и двинулся к выходу, пока Китобой и Литэс его не заметили.
Дороти тяжелела с каждым шагом. Чем ближе они оказывались к свободе, тем сильнее она становилась, и потому вес возвращался вместе с рассудком.
– Мяу! – Льюис стоял у двери, ожидая, когда уже наконец хозяин соблаговолит дотащить свою двуногую тушу.
– Да иду я, иду, – последние шаги давались с особым трудом, словно дом не хотел их отпускать и гравитация усилилась в несколько раз, но сдаваться было не время.
Не опуская Дороти, мистер Розен сумел кое-как повернуть дверную ручку, и тут же раздался скрип старых петель, прозвучавший для слуха столь же сладко, как колыбельная для ребенка.
В глаза ударил яркий свет, и Дэвид смело перешагнул порог, разрывая последние нити, связывавшие маму с проклятым местом.
Воздух казался сладким и свежим, а шелест пшеницы на ветру помог открыть второе дыхание. С новыми силами Дэвид бросился прочь от дома. Впереди со всех лап несся довольный собой Льюис.
Они оставляли позади разрушающуюся обитель прошлого, где Китобой Джек голыми руками разрывал плоть Литэса на куски, пока тот орал нечеловеческим голосом. Черная кровь и внутренности пачкали стены и, ударяясь о них, падали на пол. Так продолжалось до тех пор, пока от тела Литэса не осталась одна лишь голова.