Дон Хосе спохватился, что откровенничает с посторонним, потом залпом выпил вина, махнул рукой и, ссутулившись, проговорил:
— Примерно две тысячи Рамирес дал в долг нашим односельчанам, чтобы уплатить налоги год эпидемии, до получения скидки. Иначе откупщики костьми бы легли, чтобы землю отнять, никакое прошение не помогло бы. У Рамиреса все расписки. Если эти деньги не выплатить, земли не получить — они в залоге, даже королевская казна земли крестьян Хетафе не сможет отнять без компенсации кредитору. Так мы, два барана, и держим друг друга. Я предлагал ему решить дело, а он ни в какую!..
Новости дона Стефано ошеломили, он даже не подозревал о подобном нюансе. Дон Хосе, выпив ещё, убитым голосом говорил, наставив единственный видящий глаз на камин. Хозяин дома, казалось, впал в полузабытье и монотонно твердил, не чувствуя времени, лишь бы его хоть кто-нибудь слушал.
— …Я говорил ему, говорил: отдай дочь за моего сына — поладим. Но мой сын ему был нехорош.
— Ваш сын тоже переболел оспой? — как само собой разумеющееся пробормотал гость, тяготившийся разговором, но полный решимости узнать всё, что можно.
— Нет… он был в Сегилье, гостил у родни, застрял до последнего года, деньги промотал, а ума на них не купил. Набрался там чванства, заносчив стал, как его покойная мать. Явился несколько месяцев назад — думал у отца денег взять, а уже нечего.
Дон Стефано перестал вообще что-либо понимать в этом деле.
— Если вам нужны деньги, зачем женить сына на бесприданнице?
Гримаса на лице дона Хосе, наверное, означала улыбку. Изуродованный мужчина перевёл на гостя единственный глаз.
— Думаете, приданое — это всегда монеты, сколько там тысяч? А если, с одной стороны, в былые годы благодатные земли, которые у идальго в залоге, с другой — моя вода, вместе сложить, то будет побольше, чем несчастные две тысячи этих расписок и тысяч семь, что сейчас стоит моё имение.
— Оно отчуждаемо? — быстро спросил кабальеро.
— Если не будет наследника… — упавшим голосом произнёс хозяин, потом спохватился. — Вам на что? Хотите купить? Не отдам!
— Всё ещё думаете об этой свадьбе? — дон Стефано надеялся, что его голос не выдаст обеспокоенность, но опасения оказались напрасны.
Дон Хосе уронил голову на руки:
— Нет у меня больше сына… Даже такого глупого самонадеянного мальчишки, какой у меня был, и того нет.
— Понимаю, сеньор, вам тяжело говорить…
— Вам наплевать… — хозяин был уже сильно пьян и продолжил. — Я твердил ему: ухаживай, сватайся, дворянка ведь и красавица — вся Сегилья завидовать будет. Он упёрся — мелкие идальго всё равно что крестьяне, много чести девчонке, если графский родственник возьмёт её хотя бы в любовницы. Похитить решил. Я, тоже дурак, думал — пусть похищает, заставлю жениться, идальго деваться некуда будет.
— И что? — заинтересованный гость подался вперёд.
— Даже этого болван не сумел! Деревенских из нашего Хетафе для такого дела вздумал нанять, они его выдали, позволили взять с поличным, когда он ломился к Рамиресам в дом, думая, что там сеньорита одна! А идальго… — горе-отец запнулся, покосился на гостя, потом будто забыл о его существовании и прошептал: — Выпорол его.
— Выпорол? Сам? Дворянина?