— Как я понял, вы не собираетесь идти на уступки сеньору Рамиресу, а долгов у вас накопилось немало.
— Не ваше дело! — угрюмо ответил хозяин.
— Дон Хосе, не лучше ли вам, чем грезить о наследнике, продать имение и остаток жизни провести в достатке и спокойствии?
— Зачем вам моё имение?
— У меня найдутся деньги выкупить и расписки у сеньора Рамиреса, особенно если он даст мне скидку.
— Не уверен, что отдаст и за полную цену, — хмыкнул дон Хосе.
— Разве он вправе?
— Вы забыли о землях в залоге. Идальго предусмотрел, чтобы кредитором наших крестьян не мог стать человек, которому он не доверяет. Выкрадывать расписки тоже бессмысленно: они именные, зарегистрированы в Тагоне, а копии нотариус направил в Сегилью.
— Затейливое местечко ваше Хетафе… —
Дон Стефано про себя размышлял, насколько разумен план купить имение дона Хосе, вернуть на поля воду и не претендовать на земли мелких владельцев.
— С главным затейником вы успели хорошо познакомиться. Ещё до оспы умел всех заставить плясать под свою дудку.
— Я наслышан о его шутках не меньше, чем о красоте его покойной супруги.
— Да, сеньорита Инес в мать уродилась, только лоб и норов отцовский, да волосы потемнее.
— Добродетелью, думаю, дочь тоже в мать.
Дон Хосе неожиданно ухмыльнулся:
— Можно ли считать добродетельной женщину, влюблённую в своего мужа до такой степени, что других мужчин она не отличит от кастратов?
Такой взгляд на супружество оказался неожиданностью для дона Стефано, растерянно пробормотавшего:
— Если подобное чувство сохранится в течение всего брака…
— Правильно рассуждаете, — насмешливо подтвердил дон Хосе. — Много я видел влюблённых молодожёнов, которые через год-два смотреть не могли друг на друга.
— Но сеньора Tереса… — дону Стефано совсем не хотелось узнать, что идальго был рогоносцем.