Полутона

– Хьелль… – В светло-голубых, словно выцветших глазах задрожали слезы.

– Меня несколько месяцев не было в Ирландии. Когда я вернулся, узнал, что Хьелль… Соболезную вашей утрате.

Ингер шумно разрыдалась, но тут же резко, как по команде, пришла в себя.

– Купишь виски?

Ник подал знак бармену – скучающей девице с рыжими волосами. Повернулся к Ингер и мягко попросил:

– Расскажите, что с ним случилось.

Он медленно пил свое пиво, слушая путанную речь Ингер – искаженную версию реальных событий, в которой Ник был «каким-то ублюдком из Департамента, который пристрелил Хьелля, как какую-то псину».

Нет, Ингер Хансен не стала бы мстить. Не хватило бы духу. Ник чувствовал нутром – гены одного из родителей, формирующие дар берсерка или ульфхеднара, ей не перешли. Все, что она могла – оплакивать брата день за днем, скорбеть по нему… так, как она это умела.

Стрелки часов отсчитывали минуту за минутой, и Ник все отчетливее понимал, что напрасно теряет время. Что напрасно цепляется за соломинку, которая на поверку оказалась лишь игрой света. Он думал так ровно до того момента, пока в едва связном потоке слов, перемешанных со слезами, не промелькнуло фраза, заставившая его насторожиться.

– А эта его краля даже на ритуал прощания не явилась.

– Краля?

– Девица Хьелля. – Ингер скривилась. – Такая вся из себя благородная леди, не чета нам, дикарям. Корчила из себя девочку из хорошей семьи, а самой небось нравилась вся эта романтика: встречи под луной, тайные свидания… Вот только старовата она для таких дел.

– Почему тайные? – Не рассчитав, Ник с громким стуком поставил стакан на барную стойку.

– Так чужая она нам, – охотно пояснила Ингер. Слезы на ее глазах исчезли как по волшебству – ненависть оказалась сильнее горя. – Кровь нашу портит. То есть испортила бы, если бы женой Хьелля стала. Вот он и прятал ее от нас. Знал, что не одобрим. Мы свой дар бережем, а такие, как она, его только…

Она прикусила язык и стрельнула в сторону Ника испуганным взглядом.

– Все в порядке, – успокоил он. – Я знаю, кем был Хьелль. А она… как ее звали?

– Не знаю я, – с досадой сказала Ингер. – Я ее только раз видела, когда в Кенгьюбери приехала. Хотела поговорить с Хьеллем, убедить его вернуться. Сдался ему этот проклятый город… Ну конечно, там ведь она. Дом шикарный и она вся такая… Красивая холодная рыбина, вот она кто. Говорит, конечно, складно. Я-то, когда злюсь, не могу нормально слова подобрать. Больше кричу. А она стоит там вся такая спокойная, на вы ко мне обращается, хотя ненамногим меня младше. А меня, знаешь, от этой ее ледяной вежливости аж корежит. В общем, не удалось мне поговорить с Хьеллем. Кареглазая эта меня выставила. Улыбнулась, сказала, будет меня ждать в любое другое время, когда Хьелль будет дома. Ага, как же. И вообще это не его дом. Его дом – Ульф Хьедин. – Ингер всхлипнула. – Хьелля убили через несколько дней после того разговора.

Ник молчал, отрешенно глядя перед собой. Складывать было особенно нечего. Но всю информацию, которой владел, он сложил. Мысль – жуткое подозрение – камертоном ударила по натянутым струнам, острым лезвием вонзившееся… не в грудь, а в спину.

Он мог ошибаться. Он должен был ошибиться.

– Вы не могли бы описать мне ее? – Ник улыбнулся через силу. – Я же из Кенгьюбери… Может, я встречал ее? Может, она из наших с Хьеллем общих знакомых?