лишь возможности их и указывают, как они с точки зрения их созерцания и реального
[содержания] их восприятия могут быть построены согласно правилам математического
синтеза; поэтому и в первом и во втором синтезе могут быть применены числовые
величины и вместе с ними определение явления как величины. Так, например, степень
ощущений от солнечного света я могу сложить и дать a priori в определенной форме, т. е.
конструировать из 200 000 лунных освещений. Поэтому мы можем назвать первые
основоположения конститутивными.
Совершенно иными должны быть те основоположения, которые a priori подводят под
правила существование явлений. В самом деле, так как существование явлений нельзя
конструировать, то эти основоположения будут касаться лишь отношения существования
и могут дать только регулятивные принципы. Следовательно, здесь нечего думать ни об
аксиомах, ни об антиципациях; если нам дано восприятие во временном отношении к
другому восприятию (хотя и не определенному), то a priori можно сказать, как другое
восприятие необходимо связано с данным восприятием по своему существованию в этом
модусе времени, но нельзя сказать, каково оно и какое оно по величине. В философии
аналогии означают нечто совершенно иное, чем в математике. В математике так
называются формулы, выражающие равенство двух отношений величин и всегда имеющие
конститутивный характер, так что если даны три члена пропорции, то тем самым дан, т. е.
может быть конструирован, и четвертый член. Но в философии аналогия есть равенство
двух не количественных, а качественных отношений, в котором я по трем данным членам
ebooksa