Распинают демоны Господа через страсти и в душе созерцателя, и разрывают одежду Его — видимую природу — на четыре стихии, побуждая обращать внимание только на чувственно-внешнюю сторону ее, но не могут разорвать нешвейного хитона благодати Духа, или добродетелей, и убедить, что добродетель есть зло, хотя и отнимают у нас этот хитон при нашем небрежении к добру. [4127]
Распинают Господа и те гордецы, которые, не вынося похвал достойнейшим, хотят Истину сделать безгласною и скрывают ее под клеветою и нападками, пока Господь, восстав, не обнаружит истину в большем свете. [4128]
Так страдает Бог во всякой неправедной душе. Таково страшное дело, которое выше всякого осуждения, дело добровольного умерщвления данной нам от Бога Жизни через любовь к тленным вещам. [4129]
Но можно распинать и погребать в себе Господа и досточестно, и в хорошем смысле, и кто с честью погребает Его, тот и узрит Его, воскресшего во славе. [4130] Можно распинаться Господу, пригвождая плоть страхом Божиим к кресту умерщвления греха и принимая смерть отложения страстей, [4131] распиная в себе каждое проявление греха и духовного неве́дения, [4132] ибо как в области деятельности все греховное и плотское нуждается в умерщвлении через подвиги, так и в области теоретической все видимое, грубо чувственное нуждается в кресте, умерщвлении чувств через духовное созерцание: [4133] в этом — тайна креста Христова, выводящая нас от плоти и чувств к духовной истине. Это первая весть Евангелия для начинающих еще духовную жизнь, весть о кресте. [4134] Кто готов к послушанию Евангелия и к перенесению трудов по умерщвлению страстей, тот достоин, как Симон Киринейский (Мф. 27:32) понести крест Господа и последовать за Ним. [4135] Этот путь начертан в надписании креста на римском, эллинском и еврейском языках (Ин. 19:20): Господь — царь практической (римляне — символ мужественной деятельности), естественной (эллины прославились философскими созерцаниями) и богословской (евреи — богочтители) философии. [4136] Это — путь страданий, путь тяжелый, но ведущий в рай: этим путем Господь, пронзенный копием страданий (Ин. 19:34), ввел разбойника в рай. [4137] Благоразумный разбойник — особенно отрадный символ. Со всяким, страдающим за грехи, но терпеливо принимающим ниспосланное Промыслом наказание, таинственно сострадает Божественный Логос, вменяя ему в добровольный подвиг добродетели его невольные страдания и возводя его в страну ве́дения (рай), чего не удостаивается разбойник неблагоразумный, не принимающий охотно наказания и отвергающий Логоса. Такая же история всегда повторяется в жизни подвижника, который в трудах добродетели распинает с Божественным Словом закон духа и плоти (благоразумный и неблагоразумный разбойники). Вообще, благоразумный разбойник означает человека, распинающегося через умерщвление страстей, или даже грешника, который хоть к концу жизни пришел в покаяние. «Днесь» (Лк. 23:43), сказанное разбойнику Владыкой жизни, означает, что только в сей жизни возможно отпущение грехов. [4138]
Желающие благочестного погребения Христа стремятся избавить Его от поношения демонов, чтобы в пригвождении Его не оставить повода к неверию. [4139] Они снимают тело воплощенного Логоса, [4140] мир добродетелей, или мир чувственный, в котором Он таинственно скрывается, но уже зрят это тело умерщвленным, чуждым всего плотского и грубо чувственного (видимого), и покрытым лишь тонкой духовной оболочкой λόγοι, идей мира чувственного и подвигов добродетелей (плащаница), и ве́дением мысленного бытия и богословия (сударь), под каковыми мысленными покровами теперь и созерцается таинственно Логос: мысль предугадывает Его там, пройдя все чувственное и мысленное бытие. Это духовное тело, составленное из духовных λόγοι, они предают погребению через упокоение всякого естественного движения к ним сил души, какое и наступает по прошествии душою всего мысленного бытия, когда она доходит до недоведомой пучины Божественного бытия. В таком погребении и нуждается все мысленное. [4141] Такого субботнего упокоения (отрешения от всего тварного бытия) и вкушает Господь [4142] во гробе души нашей, [4143] отложившей чувственные образы. [4144]
Кто совершил такое досточестное погребение Господа, тот и узрит Его восставшим, узрит явившимся непосредственно во славе Божества, без всяких покровов, другим <же> останется невидим, оставаясь недоступным их очам, потому что они не отрешились от символов и от идей, почему для них Господь без этих покровов и типов в непосредственной славе Своей невидим. [4145]
Кто же эти достойно погребающие Господа? Это — Иосиф, умножающий дела добродетели (Иосиф = «приложение»), отсекающий вещественные мечтания (Аримафейский); он может взять тело Христово (тело, душа человека и их силы в их естественном действовании, заповеди) и положить в сердце, высеченном верой, сделав свое тело как бы телом Христовым, и члены тела — оружием правды, и силы свои — служителями добродетели, и как бы превратив их в заповеди. [4146] Чести этой не лишается и Никодим, познавший Христа, но из страха страстей (иудеев) воздерживающийся от подвигов и щадящий плоть; в нем хорошо и то, что он не хулит Христа.
<Воскресение Господне>
Мироносицы, сподобившиеся узреть Господа, — образ душ, упражняющихся в делании и созерцании. Мария — это деятельная душа, Словом заповедей очистившаяся от семи бесов, помыслов о веке сем; другая Мария — созерцательная душа, стяжавшая через ве́дение родство с Логосом; Саломия — душа, отвергшая страсти и достигшая духовного мира; Иоанна (= голубица) — душа, в кротости духа ищущая духовного многоплодия. Все они плачут, ища высочайшего Логоса ве́дения и добродетели, и сперва наталкиваются на лежащий на сердце (гробе) камень неясности Логоса, а потом находят ангелов, т. е. духовные идеи (λόγοι) бытия, возвещающие собою Творческого Логоса, или созерцания (λόγοι) Писания, проясняющие учение о Христе, о Его Божестве (ангел у главы) и человечестве (у ног), или благочестивые движения души, возвещающие восстание в душе умерщвленного через страсти Логоса. [4147]
Вслед за мироносицами бегут к живоносному гробу апостолы Петр и Иоанн (Ин. 20:3). Петр — человек сильной веры и сообразной с ней жизни, Иоанн — человек, возлюбленный Господом за кротость и чистоту сердца и удостоенный сокровищ ве́дения, и получивший в припадении к персям Логоса силу таинственного богословия. Один бежит в делании, другой — в созерцании, [4148] и, увидев плащаницу, идеи (λόγοι) чувственного мира, и сударь, идеи мысленного мира и богословия, веруют в восстание Господа, в достижение обожения после субботнего покоя — отрешения от тварного бытия. [4149]
Сомневается лишь Фома (Ин. 20:25, δίδυμος [4150] — сомневающийся помысл), не верующий в воскресение в себе Логоса добродетели без осязания ран распятия, <разумея распятие в укоризненном смысле,> но память о прежних грехах (ранах) заставляет его исповедывать Слово Господом — как законодателя в делании, и Богом — как руководителя в созерцании. Или Фома — это ум, не испытавший еще на опыте блаженства мистического единения со Словом, а потому и не могущий поверить говорящим Ему про это состояние; но когда чистые помыслы ве́дения примут подвиги добродетели, пригвождающие страху Божию расположения души, то ясно переживают происходящее в душе, по благодати обожения, воскресение Логоса и показывают на заверяющее его бесстрастие. [4151]
Но чтобы достойно зреть Логоса, нужно возвыситься над плотью и чувствами. Кто не сделает этого и потому будет считать Логоса Создателем только того, что подлежит рождению и тлению, кто не знает мира вышечувственного и потому рассуждает о Логосе плотским образом, зная Его как плоть, а не как Бога от Бога Отца, тот недостоин, как Мария Магдалина (Ин. 20:17), духовного прикосновения к Нему, в том Господь не может восходить к Отцу Своему. Такая душа еще должна прибегнуть к воспитанию в созерцаниях (в Галилее), чтобы, отрешившись от всего земного, достигнуть высшего богословия, [4152] чтобы вместе с Христом вознестись к Отцу. [4153]
И вот, когда души (апостолы, Ин. 20:19; Мф. 28:16), затворив из страха духов злобы (иудеев) двери чувств, безопасно пребывают в стране откровений (в Галилее) на высоте Божественных созерцаний, то недоведомо приемлют Слово, являющееся в них без действия на внешние чувства и подающее бесстрастие (мир) и дары Духа, и власть над лукавыми духами, и открывающее им символы Своих тайн. [4154]
Ум созерцателя как сходит со Христом и во Христе во ад помраченной грехами души, чтобы оживить заключенную там добродетель, [4155] так и восходит за Ним от земли деятельного любомудрия и на небо духовных созерцаний, или от познания Его во плоти — до познания во славе Божества (Ин. 17:5), ибо, познавая предвечное Божество Его, он как бы возносится вместе с Ним на небо. [4156] И как со временем приидет Господь во славе, так и теперь, приготовив через λόγοι закона и пророков, приходит к достойным, осеняя их Божественной славой преображения в силе второго Своего пришествия. [4157]
Чем становится Логос в душах верующих, показывают различные именования Его в Писании. Он называется «росою» (Суд. 6:38; Сир. 43:24) как погашающий пламень телесных страстей; «водою» (Пс. 77:16; 41:2; Ис. 55:1) для томимых внутренним жаром от яда страстей; «источником» (Пс. 35:10) для созерцаний; «рекой» (Ин. 7:38) для источающих из себя потоки правого учения и для напоения людей — обожением, скотов (преданных скотским страстям) — добродетелью, зверей (озверевших от злобы людей) — кротостью, растений (бесчувственных к добру) — силой к духовному плодоносию. [4158] Он есть «путь» (Ин. 14:6) добродетели для деятельных подвижников; «дверь» (Ин. 10:9) ве́дения для проходящих созерцание; «царство» (Лк. 17:21), наследуемое всеми достойными; «свет» (Ин. 8:12), просвещающий души от мрака неве́дения и являющий чистым непостижимые тайны; «жизнь» (Ин. 14:6), сообщающая душам подобающее движение в вещах; «воскресение» (Ин. 11:25) как возбуждающий ум от вещественного пристрастия; «истина» (Ин. 14:6) как дарующий достойным непреложность в добре. [4159]
<Деяния святых апостолов>
Таинственное сошествие Св. Духа в десятый день по вознесении означает, что Господь во вознесении прошел девять чинов ангельских, подавая им просвещение ве́дения, после чего даровал Духа и людям; что и теперь <Он> восходит в нас через 10 заповедей, поскольку мы восходим к нисходящему до нас Духа Господа. [4160]
В истории ап. Петра обращает на себя внимание видение в Иоппии плащаницы (Деян. 10:10–16). Из этого видения подвижник, с верою стремящийся к совершенству, научается, что для духовного созерцания, имеющего своим предметом идеи, λόγοι, бытия в мире чувственном, нет ничего нечистого и дурного, что тление и борьба естества замечаются только при чувственном рассмотрении природы. То обстоятельство, что плащаница — чувственный мир — спускалась с неба, указывало на гармонию мысленного (небесного) и чувственного миров в их основаниях (λόγοι). Петр по голосу с неба должен был встать, заколоть Словом Божиим пристрастие к чувствам и одним умом созерцать (вкушать) идеи чувственного мира без внешних символов. Троекратное повторение этого повеления побуждает трижды, т. е. по практической, естественной и богословской философии, «встать», отрешившись от страстей, от чувственного созерцания, от заблуждения многобожия; заклать страсти похоти (пресмыкающиеся), гнева (звери), гордости (птицы), направив силы души к духовным благам; заклать ложные мнения о бытии и Боге и стяжать добродетель, духовное созерцание и познание высочайшего богословия. Получив такое повеление, подвижник переходит от трудов по практической философии (Иоппия, «сторожевая башня», ве́дение, необходимое среди искушений — «при море», в колене Иссахара, труда) к духовным умозрениям (Иерусалим). [4161]
Ту же идею перехода из низшего в высшее состояние выражает дееписатель, повествуя об освобождении ап. Петра из темницы (Деян. 12:4–11). Деятельный ум, будучи схвачен плотским мудрованием (Иродом), подпадает гнету страстей, совершаемых и соизволением, и самим делом (две стражи). Избавляется он «ангелом», практической философией, которая выводит его из страстей (через две стражи) и приводит к «железной двери, ведущей в город» (чувственный мир), к непреодолимому пристрастию чувств к чувственному миру; эту дверь ум открывает через естественное (духовное) созерцание и безопасно переходит к сродному миру умопостигаемых вещей. [4162]
Еще более привлекает преп. Максима история ап. Павла, ума созерцательного, с самого начала духовной жизни сбросившего с очес «чешую» (Деян. 9:18), неправильные мнения, чтобы созерцать Писание по духу, а не по букве. [4163] Этот ум проповедует, что Бог не живет в рукотворных храмах (Деян. 17:24), и что наиболее подходящим обиталищем для него является ум. Этому, по-видимому, противоречит то, что Бог обитал в ветхозаветном храме. Но Господь лишь приспособительно к чувственному уму иудеев позволил построить Себе храм, образ нерукотворного храма, и обитал в нем образно, а не по существу, желая очевидной непригодностью этого слишком чувственного образа возвести иудеев к истине духовного служения, чего, однако, они не поняли, и образ потеряли, и ве́дению не научились. [4164] Между тем, человек может даже «осязать» (Деян. 17:27) Бога. Нужно только различать осязательной силой ума (путем созерцания) в природе — идеи (λόγοι) и внешние образы, в Писании — дух и букву, в себе — ум и тело. Останавливаясь на высшем в природе, Писании и человеке — на идеях, ум созерцательный, восходя к их Причине, находит Бога. [4165] Но более того, скорее мы существуем, живем, движемся в Боге, поскольку в Боге предсуществуют идеи (λόγοι) нашего бытия, благобытия (εὖ εἶναι) и вечнобытия, [4166] поскольку освобождаемся от жизни похоти и от движений гнева. [4167]
ebooksa