Творения преподобного Максима Исповедника. Книга II. Вопросоответы к Фалассию

559

Под ἐξαδικός («состоящим из шести») преп. Максим подразумевает число 180 000 (6x3=18).

560

Схолия: «Естественным образом сочетаема с волей сила склонности (ἡ κατ" ἐπιτηδειότητα δύναμις); прилагается же навык, ибо он возникает вслед за склонностью; а с навыком постоянно слагается действие, даже если оно не всегда легко обнаруживается вследствие частого сопротивления материальных [вещей]».

561

Схолия: «Сочетанием (συνάφειαν) числа он называет выражение (ἐκφώνεσιν) простых чисел внутри десятерицы, различаемой благодаря союзу „и“ — например, шесть и пять; оно обозначает письменным образом изображенную и соотносящуюся либо со злом, либо с благом склонность, с помощью [естественной] силы творящую либо добродетель, либо порок. Прибавлением (πρόσθεσιν) же числа он называет приложение простого числа, состоящего из единиц, к числу, приумножившемуся в самом себе (τῶ πολυπλασιασθέντι εἰς ἑαυτόν ἀριθμῶ), различаемое [также] благодаря союзу „и“ — например, шестьдесят и пять, или сто двадцать и пять (таково число, о котором идет речь); оно обозначает не только делание, производимое с помощью склонности в чувствах, но и навык в добродетели или пороке, действующий на чувства. А „сложением“ (σύνθεσιν) числа он называет соединение друг с другом чисел, приумножившихся в самих себе, различаемое благодаря союзу „и“ — например, пятьдесят и шестьдесят, или шестьсот и пятьсот, и тому подобные числа; оно обозначает не только делание по склонности посредством [естественной] силы или навык, но и действие добродетели или порока, в соответствии с навыком, на чувства Стало быть, познавший значение каждого числа в пределах десятерицы, а именно познавший, что единица обозначает несмешанное (τὸ ἀμιγές; Эриугена — „простоту“, simplicitatem), два — различное, что три есть равное и умопостигаемое, четыре — чувственное, пять — чувствующее и круговое, шесть — действующее и совершенное, семь — округлое и несмешанное, восемь — ясное (βάσιμος; Эриугена — „постоянное“, stabilis) и неподвижное, девять — промежуточное между материей и видом, или между чувственными [вещами] и чувством, а десять есть наиполнейшее, — так вот, познавший все это, уведает также, что означает каждое число и в Писании, [употребляемое там] либо по сочетанию, либо по прибавлению, либо по сложению».

562

Схолия: «Каин есть закон плоти — его первого породил Адам, преступивший божественную заповедь. А Авель есть духовное помышление, порожденное Адамом после раскаяния, — это помышление, приступившее к естественному созерцанию до [обретения] совершенного навыка [в добродетелях], и убивает Каин. И Бог речет: „Всяк, убивый Каина, седмижды отмстится“ (Быт. 4:15). Еще Он называет в Евангелиях Каина „лукавым духом“, который взял с собой семь других духов, злейших себя (Мф. 12:45). Возможно, здесь имеется в виду себялюбивый или чревоугодливый помысел, за которым следуют, естественно, помысел блуда, помысел сребролюбия, помысел печали, помысел гнева, помысел уныния, помысел тщеславия и помысел гордости. Следовательно, убивающий по Божиему приговору Каина, то есть чревоугодие, убивает вместе с ним и возникшие благодаря этому чревоугодию страсти, согласно словам: „Всяк, убивый Каина, седмижды отмстится“». — В данной схолии прослеживается схема восьми греховных помыслов, получившая широкое распространение в аскетической письменности. Подробнее об этом см.: Зарин С. Указ. соч., с. 258–353.

563

В некоторых рукописях вместо «приобретения» (κτῆσις) стоит «тварь» (κτίσις); именно на подобную рукописную традицию и ориентируется в своем переводе Эриугена (creatura enim interpretatur Cain). Несколько иное, хотя и близкое, толкование Каина и Авеля дается в «Вопросах и недоумениях». Сам «вопрос» (77) звучит: «Каково духовное рассмотрение того, что относится к Авелю и Каину?» На него преп. Максим дает следующий ответ: «Каин понимается как „плотское помышление“ (Рим. 8:6), а Авель — как „печаль“ или „раскаивание“». Когда ум, еще не приобретший совершенного навыка в [духовном] делании, подвергается насмешкам со стороны плотского помышления и выходит с ним в поле (Быт. 4:8), то есть на равнину естественного созерцания, то он убивается, будучи не в силах преодолеть явленность сущих и удовлетворяясь только ею. Кто убивает Каина, то есть плотское помышление, которое есть согласие [на страсть] (συγκατάθεσις) — ибо умерщвляющий печаль соглашается на порок, — «седмижды отмстится» (Быт. 4:15), то есть он уничтожает и семь лукавых духов или семь порочных страстей, произведенных этими духами. А проклятие стенания (Быт. 4:12), [павшее на голову] Каина, означает бунт совести того, кто постоянно топчет и сокрушает [праведную] мысль свою (Maximi Confessoris Quaestiones et dubia, p. 58). Следует отметить, что понятие συγκατάθεσις, фигурирующее в данном тексте, имело в аскетической литературе устойчивое значение, характеризующее третий момент развития страсти, когда «человек делает новый — решительный и важный — шаг по пути приближения к греховной страсти, поскольку в душе его, именно в данном моменте, назревает волевая решимость достигнуть того или иного употребления объекта страстного помысла,, пустив в ход с этой целью все зависящие от самого человека средства» (Зарин С. Указ. соч., с. 256).

564

Схолия: «Он говорит, что телесный закон позднее приложился к естеству человеческому для рождения и тления; в соответствии с этим законом мы рождаемся и рождаем, через преступление [заповеди] не сохранив обоживающий закон духа, [дарованный] по первой заповеди».

565

Под ὁ ἀληθής λόγος, скорее всего, понимается Священное Писание.

566

Преп. Максим здесь противопоставляет «ограниченность» (περιγραφή) Священного Писания в его буквальности и «неограниченность» (ἀπερίγραφος) его духовного смысла. Ссылаясь на данный «вопрос», М. Д. Муретов суммирует суть экзегезы преп. Максима следующим образом: «Описуемое и ограниченное по букве и истории, Слово Божие неописуемо и безгранично по духовно-созерцательной стороне, как неописуем и безграничен по существу своему изрекший его Бог. Поэтому оно должно быть изъясняемо и исследуемо по Христу, т. е. под руководством идеи богочеловечества, и по высоким идеалам духа, — а не по иудейски низводиться к телу и земле, т. е. к букве и истории, как это делают некоторые из лжеименных христиан. Тайна богочеловечества (Новый Завет) есть духовное исполнение закона (Ветхий Завет) чрез упразднение буквы мертвящей и проявление духа животворящего. Буквалисты-историки не уразумевают тайны боговоплощения и не желают быть по образу и подобию Божию, т. е. не стремятся к обожению, богочеловечеству и богосовершенству. Напротив, они хотят быть землею и в землю отойти вместо вознесения духом на небо — к Богу, в воздух — к духовному свету, на облаках — высокими созерцаниями, в сретение Господа и для всегдашнего с Ним сопребывания чрез духовное умосозерцание. Смысл буквально-исторический есть внешняя и видимая сторона Слова Божия, его одежда, — а духовно-созерцательный смысл или богословие идеи суть его внутренняя, сокровенная, невидимая сторона, — его тело или существо: та закрывает внутренний смысл Писания, эта открывает. Так это и в предметах природы: подлежащие зрению образы и виды суть внешняя сторона, одежда, — а идеи („логосы“), по коим они созданы, суть тела и сущности, — те покрывают, а эти открывают. Убийцами Слова становятся те, кто по-язычески служат твари вместо Творца, не признавая ничего выше видимого и прекраснее чувственного, — или по-иудейски смотря на одну букву, ценят только тело, боготворят чрево, позор считают славою и таким образом становятся богоубийцами. Буква убивает, а Дух животворит, ибо сама по себе, как самодовлеемость и самоцель, любимая буква убивает для любящих ее сущее в ней Слово-Разум, — как и красота тварей, зримая не к славе Творца, а сама по себе, лишает зрителей разумного благочестия». По мнению М. Д. Муретова, преп. Максим, «великий богослов христианский», выражает «основные начала толкования Писания славнейших отцев и учителей Церкви, или прямо построявших систему Новозаветно-церковно-христианского Богословия, или же в последовательных истолкованиях священного текста поставлявших на первое место раскрытие идейно-богословской стороны Нового Завета: Ориген, Афанасий Великий, Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский, Кирилл Александрийский, Иоанн Златоуст, Дионисий Ареопагит, Амвросий, Августин и др. мн. Напротив, толкования антиохийцев — буквалиста Феодора Мопсуестийского, Пелагия, Иеронима и др. — крайне бедны, малосодержательны и бездарны, — ограничиваются почти одним только перифразом» (Муретов М. Д. Новый Завет как предмет православно-богословского изучения. Сергиев Посад, 1915, с. 72–73).

567

Данную фразу Эриугена переводит следующим образом: «И никто из учителей не колеблется относительно этого», — передавая δυσανασχετῶν как doctorum. Кого преп. Максим понимает под «недовольными», не совсем ясно. Возможно, что противников духовного толкования Священного Писания.

568

Схолия: «Потому что как Бог по сущности не покоряется [человеческому] ведению, так и Слово Его не объемлется нашим знанием».