Гайдзин

«А вдруг что-то пойдет не так? Mon Dieu, надеюсь, второго раза не потребуется», – подумал он, чувствуя тошноту, и постарался выбросить из головы все плохое, и избавиться от смущения, и говорить сухо и бесстрастно, как врач.

– Это должно быть похоже на колику в животе, – сказал он, потея еще больше. – Это начало, Анжелика, колика. Я повторю еще раз: выпейте первую бутылочку, потом по глотку выпейте половину настоя, – половину, помните, вы должны все сделать в правильной последовательности, – расслабьтесь и постарайтесь уснуть, чем спокойнее вы будете, тем легче все пройдет. Когда… э-э… колики начнутся, залпом проглотите содержимое последней бутылочки, съешьте меду или шоколадку, затем выпейте остаток настоя – пейте маленькими глоточками, не залпом. Колики станут сильнее, и потом, потом должно начаться… мама-сан сказала, что это будет похоже на обильные месячные, поэтому… поэтому держите наготове… полотенце. – Он снова отер руки платком. – Душно здесь сегодня, не правда ли?

– Здесь холодно, и вовсе ни к чему так нервничать. – Она откупорила одну из бутылочек и понюхала. Ее носик сморщился. – Хуже, чем парижский уличный туалет в августе.

– Вы уверены, что запомнили последовательность?

– Да, да. Не волнуйтесь, я…

Стук в дверь заставил их вздрогнуть. Она поспешно схватила бутылочки и пакет с травами и сунула их в свою сумочку.

– Войдите, – отозвался Андре.

Дверной проем заслонила гигантская фигура доктора Бебкотта.

– А, Анжелика, слуга сказал мне, что вы здесь. Я просто заскочил в надежде увидеть вас на секунду. Добрый вечер, Андре.

– Добрый вечер, мсье.

– Ах, доктор, право, я хорошо себя чувствую, – сказала она, вдруг забеспокоившись под его пронизывающим взглядом. – Нет никакой нужды…

– Я лишь хотел измерить температуру, послушать пульс и посмотреть, не нужно ли вам успокоительное. Всегда лучше проверить. – Она начала протестовать, но он добавил твердо и доброжелательно: – Лучше проверить, Анжелика, всегда безопаснее проверить, это займет одну минуту.

– Ну что же, тогда пойдемте. – Она пожелала Андре спокойной ночи и пошла по коридору к своим комнатам. А Со ждала в ее будуаре.

– А Со, – вежливо сказал Бебкотт по-кантонски, – пожалуйста, вернитесь, когда я позову вас.

– Разумеется, досточтимый доктор. – Она послушно вышла.

– Я не знала, что вы говорите по-китайски, Джордж, – заметила Анжелика, когда он сел рядом с ней и начал считать частоту ее пульса.

– Это был кантонский, у китайцев нет единого языка, Анжелика, они говорят на сотнях различных языков, хотя форма письма только одна и все они ее понимают. Любопытно, да?

«Как глупо рассказывать мне то, что я и так знаю, – нетерпеливо подумала она. Ей хотелось закричать ему: „Ну быстрее же, ради бога!“ Словно я никогда не была в Гонконге, словно и Малкольм, и все остальные не говорили мне этого сотни раз, словно я забыла, что ты – причина всех моих несчастий».

– Я выучился ему, когда жил в Гонконге, – рассеянно продолжал он, щупая ее лоб и держа пальцы на кисти. Он отметил, что пульс учащен и лоб чуть-чуть влажен от пота, – ничего страшного, если учесть, что ей пришлось пережить. – Несколько слов здесь, несколько слов там. Проработал пару лет в главной больнице – нам бы никак не помешало иметь такое же прекрасное заведение здесь. – Кончики его пальцев по-прежнему легко касались ее запястья. – Китайские доктора верят, что существует семь уровней сердцебиения, или пульсов. Они утверждают, что могут чувствовать их, нажимая сильнее и сильнее. Это их главный диагностический метод.

– А что вам говорят мои семь сердец? – спросила она, подчинившись внезапному порыву. Ей нравилась теплота его целительных рук, и, несмотря на свою ненависть, она жалела, что не может довериться ему. Никогда и ни у кого она не встречала таких рук и не испытывала такого замечательного ощущения, которое словно излучалось из них, успокаивая ее.