Никта

Нерон заметил, что Мари не сводит с него глаз и, довольный, что обрел зрителя, принялся позировать с безголовым телом в руках.

«Сейчас я закричу», — подумала она. — «Моя любовь никогда не простит меня, но я закричу».

Все же она молчала, пока Нерону не надоело сидеть вместе с ними, и он сбежал, распахнув окно. Свежий воздух ворвался на чердак спасительным вихрем.

— Вы будете моими резцами, — говорил пастве Оникс, когда Мари снова смогла сосредоточиться на происходящем. — Не могу ждать, когда вы поможете мне вырезать из глыбы бытия новые, прекрасные формы! Подходите по одному, мои верные соратники.

Оникс забрался на ящик, и студентики выстроились в ряд перед ним. Скульптор прикасался к плечу каждого, приговаривая с торжественным выражением лица: «Ты узришь!»

На пятом или шестом «узришь» он вдруг поморщился и потер лоб рукой.

— Остальным придется потерпеть, друзья мои. Я бы хотел поделиться своим даром со всеми вами… Но вы должны доказать свою лояльность. Все-таки с силой приходит огромная ответственность. — А те, кого я сегодня отметил отдельно, завтра посетите меня снова… Нужна аудиенция, чтобы завершить процесс передачи прозрения.

«Он просто устал», — неожиданно для себя поняла Мари.

Затем Оникс дал пастве то же задание, что поручил недавно той русской девке. Неужели он все-таки серьезно хочет, чтобы кто-то кого-то лишал жизни?

— А где Ив? — неожиданно спросил новоявленный «узривший», тыча пальцем в кровавое пятно на полу.

— Никта забрала свою жертву, — развел руками Оникс и буквально вытолкал гостей за порог, пока они не успели сообразить, что он имеет в виду.

— Что ты сделал с ними? — спросила Мари, изобразив его жест с прикосновением.

— Сделал такими же, как я. Видящими истину. Но, завтра будет нужно завершить начатое, так что я попрошу тебя погулять или пройтись по магазинам. Зато потом апостолы поделятся с кем-то еще, а те вторые — с третьими… и так, по цепочке, узрит весь мир.

— И как же ты будешь завершать начатое, пока я глазею на витрины?

— Волевым намерением. Не удивляйся. Ты даже не представляешь, на что способна сила искреннего намерения. И дело тут не в волшебных словах или движениях, которые я воспроизвожу… Сила воли в чистом виде.

— Если это так просто, как ты говоришь, почему ты до сих пор не поделился даром со мной? — обиженно произнесла Мари.

— Ты не готова. Истинное зрение требует большой внутренней силы, иначе ты не выдержишь.

— Значит, у твоих студентиков есть силы, а у меня нет? Откуда ты знаешь?

— Ниоткуда. Я уверен, что половина из них перемрут от ужаса еще до конца недели, не перенеся настоящего облика бытия. Самые стойкие останутся, они и станут апостолами. А тобой я не могу рисковать, Мари.

При этих словах в ее груди разлилось тепло, как после выпитого в холодный зимний день пряного глинтвейна.