Никта

— Ты потрясающе жертвенная и искренняя. Я удивлен, почему он не ценит этого. Ты просто оказалась не в тех руках, Мари.

От этих слов Мари снова разрыдалась.

— Я тоже критиковал свою жену; но я делал это не чтобы унизить ее, а в надежде подстегнуть к полету per aspera ad astra.

— Может, и Оникс желал мне добра, сказав все это?

— Боюсь, что нет. Прошу, не плачь… Скажи, этот человек упоминал когда-нибудь ритуал пентаграммы или врата во вселенский Хаос?

— Нет. Он никогда не делился со мной такими вещами. Еще бы, я ведь слишком тупая, чтоб понимать такие вещи!

— Он может думать про тебя что угодно, но его мысли не сделают тебя хуже, — терпеливо отозвался призрак. — Этот ритуал мы проводили четыре… нет, уже почти пять лет назад.

— Я ничем не могу помочь… Даже в таком простом деле, как ответить на вопрос!

Мари упала ничком, сотрясая лавочку своими рыданиями. Через четверть часа она произнесла сквозь рыдания:

— Однажды ко мне пришла в больницу русская журналистка, тоже говорила, что я могу дать ей нужную информацию… но я и тогда не знала, что сказать!

И призрак решился вновь возобновить расспросы.

— Может, что-то про мага из Белоруссии?

— Нет, ничего. Хотя, постой… Вот, если б не та журналистка, и не вспомнила бы. Про русского мага было… Какого-то опытного мужика лет сорока.

— Да! — воскликнул призрак, насколько мог восклицать своим шелестящим голосом. — Что он говорил про этого мага?

— Что забрал его силу, не покидая Франции… Не в наказание, а просто так.

Призрак мигом растерял весь свой энтузиазм. Мари почувствовала исходящие от него зловещие флюиды.

— Что еще?

— Все. Больше ничего.

— Что еще он про меня говорил? — вопросил призрак злобно.

Мари вновь испугалась. Только ей начало казаться, что она обрела союзника, как утлый кораблик надежды разбился о утесы реальности. Этот потусторонний тип, кем бы он ни был, тоже использовал ее — и произносил слова утешения лишь для того, чтобы выудить нужную информацию. Мари поняла, что сказанное ею способно нанести вред Ониксу, и прикусила язык. Больше призрак не мог выудить из нее ни слова, да ей и нечего было добавить.