Турнир

— Не мы, — надавил он голосом. — Одно дело простые слуги Клана, другое — сродичи, пусть и такие…, — он прищелкнул пальцами. Тетю они не любили, и мне казалось, по очень простой и глупой причине — потому что тоже Аурелия. — Это черта, — он рубанул ладонью, очерчивая линию. — Дело Каста — приедет, наведет порядки сам. Спрашивай со своих Наставников, которые никогда не врут своей ученице, — подпустил шпильку Люк.

— Мисси, ещё что…, — аларийка замялась, останавливая меня. — Мастер сказал передать это после всего…

— Эти стихи написаны впервые под небом этого мира, — я подняла вверх правую руку, которое послушно окутало темное облачко родовой силы, подтвердив мои слова. — Прошу, — я кивнула штатному магу.

Мы облокотились на перила ложи — на сцене наставал черед выступления Костаса Тира. — Понятия не имею.

— Тишины, — распорядитель вскинул вверх руку, призывая к порядку. — Прошу тишины, господин судья, вам слово, — повернулся он в сторону Садо, который так и не сел в кресло.

…Хэсау…берсеркеры… темные….за хребтом… Летели взволнованные шепотки волной с трибун.

Я спокойно кивнула в ответ.

— Я не знаю, — ответила я в десятый раз на тот же вопрос, — не знаю, что я буду делать. Дай посмотреть на Тира, — он заворожил не только меня, все трибуны ахнули нестройным хором, когда это наряженное в желтое чудо появилось на сцене. Костас явно подражал Садо, нацепив кучу колец и цепей, зачесанные назад, напомаженные волосы, забраны в сложную прическу, белила, румяна — надеюсь, макияж качественный, ведь если Тир всплакнет от обилия чувств, погрузившись в образ, он рискует потерять не только лицо, но и репутацию.

— После чего?

Трибуны взревели ещё до того, как он достиг моей проекции, делая счет за третью дисциплину абсолютно разгромным.

Или ему просто не слишком нравилась я? Потому что мальчишка дернул бровью, возвращая на лицо маску привычного высокомерия, и не приветствуя, прошел внутрь. Ну и демоны с этим Хейли.

Садо начал хлопать не сразу, приноровившись, и потом встал в кресле в полный рост, склонившись мне, как равной, без всякой насмешки. Начали хлопать судьи, аплодировать и свистеть трибуны, на поле летели обрывки лент, шарфы, и даже какой-то цветной мусор.

— До вечера точно, — ответила я, подумав, сколько в моей памяти осталось стихов в запасе.

— Благодарю, — оборвала его сентенции я. — Я не считаю себя достойной белой мантии. — Мой голос, усиленный чарами прозвучал на всю Арену в гробовой тишине. — Четыре искусства, несомненно, это достояние нации, и кандидат, получивший этот благородный знак, — я потрясла шелковую тряпку в руке, — должен соответствовать всем критериям, продолжать развивать и приумножать наследие предков. Я не собираюсь на факультет Искусств, — я тепло улыбнулась мистрис Айрель. — Как правильно отметил ранее сир Садо, мои таланты лежат совершенно в иной сфере. Поэтому, — я сделала длинную эффектную паузу, — я бы хотела передать белую мантию гораздо более достойному, по-моему мнению, кандидату.

— Подтверждаю, — привычная вспышка силы, и я начинаю писать дальше без перерыва — Таджо задал очень простую тему — власть.

— Леди успешно проходят квалификацию, — довольным голосом вещал толстяк в пурпурной мантии. — Вторая часть третьего искусства начнется сразу, без перерыва…

— До словечечка, мисси!

— Вернулся, мисси.

Уж кто-кто, а распорядители точно знали, как часто победители представляли купленные, а не свои работы.

— Страсть, — наконец дождавшись своей очереди, произносит мистрис Айрель. Я ненадолго задумываюсь, подбирая подходящий стих и быстро пишу. Строчки появляются на большой проекции над полем одновременно с тем, как кисть касается бумаги.