— Так ведь только лишь генералам сей орден положен, матушка императрица? — пожал тот плечами. — Зело велик его статус. Ещё Пётр Алексеевич…
— Знаю о том, — перебила его Екатерина. — А был ли случай награждения кого сим орденом в бригадирском чине?
— Был один такой, — признался, замявшись, генерал. — Из рук императрицы Екатерины Первой сей орден был получен бригадиром Лихарёвым Иваном Михайловичем, если мне не изменяет память, в мае одна тысяча семьсот двадцать пятого года, государыня.
— Не изменяет, не изменяет, Иван Алексеевич, — усмехнулась та. — Ну вот, Екатерине Первой, значит, сие награждение было позволительно, а Второй что же, по-вашему, уже и нет? Недостойна? — лукаво спросила она у побледневшего вельможи.
Позади него в свите послышались смешки и перешёптывания.
— Я, я такого не хотел сказать, я даже и не думал… — в растерянности забормотал тот.
— Полноте, Иван Алексеевич, ну что вы, право, так разволновались, ведь я же шучу, — рассмеялась государыня. — Эко же вы неловкий в объяснениях, ну право же, настоящий генерал, а не льстивый придворный, не обтёрлись ещё в дворцовых залах, — и повернулась к командиру егерей. — Полковник Егоров Алексей Петрович, в воздаяние за ратные труды ваши и за проявленную в сражениях воинскую доблесть жалую вас чином бригадира, — громко, на весь плац, произнесла императрица. — А тако же сим днём ввожу вас в кавалерство императорского ордена Святого Благоверного Князя Александра Невского!
«Бригади-ир?! — билась в мозгу мысль. — Орден Александра Не-евского!» Одна из самых высоких наград империи, которой награждали с третьего классного чина Табели о рангах, то есть с генерала-поручика!
Лёшка застыл ни жив ни мёртв, а императрица, заметив его бледность, усмехнулась.
— Полноте, сударь, ну вы-то что так разволновались? Ах, какой бравый полковник ведь был! Какого же мы полковника теряем! Голову склоните, сударь, — и перекинула через плечо Лёшки ярко-красную Александровскую ленту. — Звезду и орденский крест сами на мундир наденете, — и, взяв с подушечек у кавалергардов орденские регалии, вложила их в руку новокрещённого бригадира.
— Благодарю покорно, ваше императорское величество! — собравшись, рявкнул «по-солдатски» Егоров.
— Во-от, узнаю героя, — улыбнулась Екатерина и обернулась к воинским шеренгам. — Благодарю вас за службу, егеря-гвардейцы! — крикнула она звонко.
— Рады стараться, вашимператорсковеличество! — громыхнул оглушительно полк.
— Служите и дальше так же верно и храбро! Каждому в воздаяние за ратные труды на поле брани жалую внеочередной полугодовой оклад! Счастливо оставаться! — и взмахнув на прощание рукой, пошла в сторону карет.
— Ура! Ура! Ура-а-а-а! — оглушительно ревел полковой строй.
— Господин бригадир, поздравляю! — Откуда-то сбоку вынырнул сопровождавший на площадь майор. — И с новым чином, и с великой наградой. Велено вас в семёновских казармах пока разместить. Туда ещё один батальон из летних лагерей не вернулся. Ну а дальше уже будет видно.
— Александр, простите, отчества вашего не имею чести знать, — обратился к измайловцу Егоров. — А кто эти все генералы, которые рядом с императрицей были?
— Александрович моё отчество, господин бригадир, в честь батюшки, погибшего в Первую турецкую, его именем нарекли. Про всю свиту я вам не скажу, и сам половину из неё не знаю, а из главных, которые на глазах были: Салтыков Николай Иванович, генерал-аншеф и президент военной коллегии. Наш с вами самый главный начальник, выходит. Командир преображенцев, к кому государыня обращалась — это генерал-майор, граф Татищев Иван Алексеевич. Кстати, двоюродный брат Николая Ивановича, — понизил до шёпота он голос. — А тот генерал, который кавалергардов с орденскими регалиями выводил, это Шаховский Иван Андреевич, он в военной коллегии старшим советником числится и ещё начальником армейской экспедиции. Государыня, сказывают, ему доверяет, и ввела его недавно в члены Совета при Высочайшем дворе.
— Ух ты, какие люди! — покачал головой Алексей. — А тот молоденький, высокий такой, чернявый, который империал подал… Платоном государыня вроде его называла?
— Так это Зубов Платон, — усмехнулся Луцкой. — Увидитесь ещё и не раз, Алексей Петрович, сейчас после смерти Потёмкина многое через него решается.