Бригадир поставил размашистую подпись, капнул и, негромко ругнувшись, просыпал её из специальной посудины мелкозернистым песком.
— Вот растяпа, ну никак не могу до конца привыкнуть к этим перьям, — пробормотал он, вздохнув. — Хоть садись и изобретай, или правильнее сказать, повторяй изобретённое. Эх, Курт, Курт, как же мне тебя не хватает, друг!
Второго декабря с ночи подморозило, и на следующий день пошёл снег. Третьего, ранним утром, прискакал гонец от обер-егермейстера с распоряжением выделить назавтра полсотни конных егерей.
— Действуем как и договаривались, — проводив гонца, проговорил собравшимся в штабной комнате офицерам командир полка. — Андрей Владимирович, отбери четыре десятка людей из своего эскадрона, только смотри, чтобы все ваши лошади не из лучших были.
— Понял, господин бригадир, — улыбнулся Воронцов. — Всё как вы сказали сделаем.
Четвёртого числа ещё даже не рассвело, а у знакомой уже заставы перед Обводным каналом расположились егеря. Караульную службу тут нёс плутонг Семёновского полка, и некоторых из солдат стрелки-гвардейцы уже знали.
— Ваше высокородие, может, позволите, мы семёновцами взвара снесём? — обратился к сидящему у костра бригадиру Аникеев. — Соседи ведь они как-никак, да и заколели, небось, бедолаги, цельные сутки на морозе тут и на ветру мёрзнуть.
— Отчего же не снести? Снеси, конечно, Борис, — кивнул Егоров. — Пускай погреются, пока большого начальства нет.
Два егеря подхватили медный котёл и во главе с сержантом понесли его к шлагбауму.
— Угощайтесь, братцы! — крикнул Борис. — Горячий взвар — с мороза что божий дар! Подходи сюда все, не стесняйся! Кружек только две, свои несите, коли есть!
— Да есть, — притоптывая и ёжась, семёновцы подставили свои деревянные, оловянные и глиняные посудины.
— С медком, да на степных травах! — пробасил невысокий коренастый егерь. — Мы эдак завсегда его у Дуная и Буга заваривали, тем, бывалочи, частенько и грелись.
— С таким-то взваром и сухарь за пряник, — весело откликнулся здоровенный семёновец. — Спасибо, братцы, уважили.
Из караульной избы выскочил капрал, нахмурил было брови, но смекнув, что к чему, мигом отобрал две полные кружки у солдат и засеменил обратно.
— Вот зараза, — огорчённо вздохнул здоровяк, — придётся теперь один сухарь грызть. Это пока ещё какая посудина у кого освободится.
— На-а, держи мою, воро-она, — протянул ему свою жестяную с ручкой Борис. — Игнат, Комаров, ну не жадничай ты-ы, дай людям свою, — кивнул он стоящему рядом крепышу. — Только, братцы, потом вместе с котлом всё верните, сами понимаете, казённое добро.
— Вернём, вернём, — обрадованно загомонили солдаты, разливая горячее варево.
Издали, со стороны города, послышался цокот множества копыт, и караульные сразу же всполошились. Половина, отложив кружки, бросилась за мост, остальные засуетились подле шлагбаума и избы. Из неё выскочили молоденький офицер с горжетом подпоручика на груди и знакомый капрал. Через мост, покрикивая, в это самое время проскакали одетые в полушубки всадники.