Ведьмачьи легенды

— Он, — сухо сказал Ренни, — демон. Отродье Хаоса.

Старик сидел ровно, расправив плечи и задрав подбородок. Секач положил перед собой, словно судейский молоток.

— Демон, — повторил Печёнка. — Принявший обличье мальчика. Сеющий зло и отчаянье. Его следует уничтожить.

— Про зло и отчаяние спорить не буду. Вы — профессионалы, вам видней. А насчёт остального... Демонов не бывает, милсдари мои разлюбезные. Это уже я вам как профессионал говорю. И ещё: видели вы убитых детей? Видели, как он их уносил? Как летал по небу — видели? Я пока знаю только одно: этот ваш «демон» — мальчишка с необычными способностями. Весёлый, чуть простодушный...

— И бессердечный, — добавил Райнар. — Капитан, покажите ему записки.

Ахавель отпер один из ящиков и швырнул на стол перевязанные бечёвкой листы:

— Читайте.

Стефан сдёрнул бечёвку, развернул первый листок. Почерк узнал сразу. Лучший каллиграф в Чердиане, Сессон Энкрер. Работает на площади Хмельного Колеса, берёт по  скудо за страницу, пишет сразу с голоса, чисто, красиво, с такими вот характерными завитушками.

«Ну что, приедешь? Или от страха наложил в штаны? Я ведь рано или поздно всё равно найду тебя. Когда-нибудь, когда ты будешь есть, спать, пить со своими дружками, когда будешь думать, что ты в безопасности, я постучу в твою дверь. Так, может, проще не тянуть, а? Приезжай! Будет весело!»

На другом: «Мы тут все безумно скучаем. Прям смертельно, ха-ха. Всё мечтаем сплясать с тобой и твоими шакалами. Ты же понимаешь, что чем дольше тянешь, тем хуже. Давай, приезжай, больно не будет».

И ещё: «Ты — вор, братец! Подлый, трусливый вор! Верни мне моё и умри наконец как мужчина!»

— Мы, — заметил Райнар, — спрашивали у каллиграфа. Каждый раз приходил один и тот же заказчик. Мальчик лет десяти-тринадцати. «Смешливый, живой ребёнок», как сказал милсдарь Энкрер.

— Десяти-тринадцати?

— Он растёт, — пожал плечами Райнар. — Очень медленно, но растёт. И так же медленно увеличивается возраст его жертв.

— И что в этих записках бессердечного? — Стефан бросил их обратно на стол. — Тот, кто их диктовал, злился на адресата и жаждал мести. Кстати, кому они предназначены?

— Мне, — сказал Ахавель. — Их подкладывали под дверь, передавали с нарочным, прикалывали дротиком к оконной раме. Один раз принесли на блюде с утиным пирогом.

— И что же вы у него украли, капитан?

— Это вздор и выдумки! — рявкнул Ахавель. — Я ничего не крал!

— Тогда почему он так зол на вас? Почему именно вам пишет письма?

Ренни Печёнка вскинул ладони: