– Это – тефтели «Неразлучные птицы»[16], а это – «Похлёбка Полной луны»…[17]
Сказочные птицы скорее походили на труп с двумя головами, а луна – на неаппетитный комок. Се Лянь прервал матушкину речь:
– Зачем вы придумали им названия?
– Должны же они как-то именоваться.
– Это относится только к трапезе венценосных особ во дворце. Обычные люди не дают названия кушаньям.
Дворец, трапеза венценосных особ, обычные люди… Государыня помолчала немного, а затем улыбнулась:
– Но это ведь не запрещено, правда? Пусть будет, на счастье. Давай, попробуй. Я потратила столько времени, чтобы приготовить тебе угощение.
Она протянула сыну палочки для еды, но Се Лянь без тени улыбки на лице отстранился. Государыня замерла, и улыбка её постепенно померкла.
– Сынок…
– Что?
– Почему вы с Фэн Синем опять поругались?
У Се Ляня не было ни сил, ни желания объяснять.
– Просто оставайтесь дома, об остальном не беспокойтесь.
Государыня заколебалась:
– Наверное, не стоит про это говорить, но, пока тебя не было, Фэн Синь, милое дитя, заботился…
– Матушка, что вы хотите сказать?
– Сынок, не сердись, – зачастила она. – Я не упрекаю тебя, правда. Я знаю, тебе очень тяжело. Я лишь говорю, что Фэн Синь всё это время служит тебе, нам, и ему тоже нелегко. Мне кажется, он хотел бы уйти, но не бросает нас из-за вашей с ним дружбы…
– Да всем сейчас непросто! – взвился принц. – Матушка, не спрашивайте, прошу! Если ничего не понимаете, то и не вмешивайтесь!
Се Лянь ринулся к выходу, и перепуганная государыня бросилась следом:
– Сынок, ты куда? Я не скажу больше ни слова, только вернись!