Неведомый

– Дамадар хочет выяснить слабые места не Абнера, а императора. Его цель – Тацианская империя и печати, не так ли? Небра хранит их под своей задницей и в портках. Надежнее места в мире не сыскать.

– Ты его видела? – Горик обернулся, и во взгляде его мелькнуло искреннее любопытство.

Рунд хмыкнула. Однажды и мельком – Небра приезжал в каждую из четырех крепостей, прочно обосновавшихся на границах с другими государствами. Каждый правитель мог полюбоваться, насколько сильной была дисциплина в войсках императора. Каждый правитель мог понять, насколько опасен был ун Форца. Рунд запомнила подол красной туники, вышитый золотом, и запах лаванды. Небра не обратил на них внимания и не запомнил лица – зачем? Примерно так же мясника интересовал его товар, разложенный на прилавке.

– Да.

– И как он? На кого похож?

– На деревянную маску. – Горик недоверчиво нахмурился, и Рунд добавила: – Я не вру. Император скрывает свое лицо, так прописано в законах старой империи. Никто не должен видеть его, кроме самых близких людей. В другое время Небра носит маски. Я видела красную, расписанную золотыми завитками. Она улыбалась.

Кто-то из детей, помнится, позорно разревелся, узрев императорское величество. Рунд же было и страшно, и смешно одновременно. И любопытно – сорвать бы эту деревянную скорлупку и увидеть… А вдруг он тоже скрывает какие-то уродства? Рунд коснулась обожженной щеки и поморщилась. Вряд ли. Императоры в ее воображении были прекрасны и смелы, и Небра не мог ее подвести.

– Да и насрать, – отозвался Петра, – и на него, и на маски. Пусть носит что хочет, однажды мы сорвем их все и покажем миру настоящее лицо его сраного величества. Вот будет потеха, я уверен!

– Главное – дожить до того счастливого момента, – откликнулся побледневший Фед. Видимо, гора ему нравилась еще меньше, чем Рунд. Изрытая червоточинами, мертвая каменная туша давила со всех сторон.

Некоторое время их сопровождала тишина, и даже неизвестная тварь затихла. Мать. Данута никогда не упоминала в сказках матерей – разве что богиню, которой раньше поклонялись старики Амада. Праотец и Праматерь – просто и бесхитростно амадцы называли своих богов. Прародители, давшие жизнь всему сущему. Абнер предал не только Наитов, но и своих людей. Он попрал веру – и этого ему многие до сих пор не могли простить.

Даже тацианцы смеялись над ним и называли за спиной «кукольным королем». А себя, разумеется, они считали кукловодами.

– Здесь ступеньки ведут вверх, – глухо отозвался Бёв. – Мне ползти?

– А сам как думаешь? – фыркнул Горик. – Считаешь, тебя кто-то потащит на своей спине? Нет уж. Давай вставай на четвереньки, и вперед. Хочешь – иди, хочешь – ползи. Как больше нравится. Только никуда не сворачивай.

Рунд заметила, что Горик отпустил веревку, – разумно. Бёв вполне способен, не жалея своей жизни, шагнуть в темноту и утянуть за собой мужика в последний полет. Подлым Бёв не был, только если дело касалось друзей.

А сейчас его окружали одни враги.

Идти вверх оказалось куда страшнее. К тому же ступеньки здесь были крутые, разрушились и коварно крошились под ногами. Сколько им нужно еще идти, Рунд не знала, а спрашивать не хотела. Боялась услышать, что впереди их ждут долгие часы в холодной колючей тьме.

«Скррррррррывааааааа».

Звук раздался прямо впереди – резкий, стрекочущий. Вслед за ним существо завыло, и в этом протяжном звуке угадывалась тоскливая песня. Рунд она напомнила волчий клич, когда звери, сбившись в стаи, подходили в жестокие зимы к Горту. И если погасить в комнате все огни и выйти на балкон, в темноте отчетливо различались десятки горящих глаз. Волки были голодны. И мать, пробудившаяся от долгого сна, вероятно, тоже.

Чем же питалось древнее создание, бредущее внутри горы?

– Кто это? – Вопрос вырвался сам собой, и Рунд сразу о нем пожалела.