— Слушай, сынок… Ты ничево такова не чувствуешь, а?
Сережка не понял ее слов, не мог постичь их и грубовато, по-взрослому отозвался:
— Иди-ка ты на работу, второй уж ревел гудок.
Мать будто кто в спину толкнул. Ужалась она в плечах и ударила ногой в разбухшую дверь.
— Пошла.
— Иди, иди!
«Она — большая, ей же много еды надо! — оправдывал свое бегство от столовой Сережка, прижимаясь щекой к тепловатой бревенчатой стене клуба. — Пусть хоть сегодня полный обед управит, — радовался он и мучился: чуть не кричал утром на мать — зачем так?»
Здесь, в центре поселка, рядом, кружком, стояли клуб, начальная и семилетия школы, орсовский магазин.
Никто не входил и никто не выходил из магазина.
«Вся купля с утра, сейчас там пусто…» — тихо порадовался Сережка, еще не зная причины этой своей внезапной радости.
В магазин поселковая ребятня бегала часто. Очень напрашивались у старших за хлебом: все дорогой ущипнешь от буханки или съешь маленький довесок, а потом приходили просто так — очень уж хотелось побыть там, где хранилась и выдавалась казенная еда, где сладко вспоминалось о том, что водятся где-то в мире конфеты, рассыпчатое печенье и тот шоколад в красивых обертках, о котором читалось в разных хороших книжках.
«Дай мне, сколько же бы я хлеба съел? — возмечтал Сережка и тут же испугался этой мысленной возможности. — Буханку? Нет, пожалуй, две буханки бы умял, и за ушами не пикнуло! Кусочек, только маленький кусочек попросит он. Пойдет сейчас в магазин, Ия Александровна там одна, и никто не увидит, что даст она ему тонюсенький ломтик. Ломтик!»
Сережка глотал голодную слюну.
Уже не первый раз думал, спрашивал себя: даст ли Ия Александровна хлеба? В прошлом году, в третьем классе у нее сидел. Он на «отлично» учился, всегда поднимал в классе первым руку. И это она, Ия Александровна, говорила, что любит его. Как не любить, он же и стенгазету всегда выпускал в классе…
Осмелел Сережка, еще и потому осмелел, что точно знал: подкармливает Потапова своих да наших, все об этом говорят в поселке.
«А раз уж говорят — зря не скажут!» — объявила вчера тетка Вера, когда приходила к матери.
Парнишка решительно шагал к магазину и тоскливо думал: «Зачем она стала продавцом, Ия Александровна? Как бы хорошо в школе ей быть: целый класс ребят, и все так хорошо слушают. И не было бы тех плохих разговоров у людей. А тоже, знать, наголодовалась, — оправдывал свою бывшую учительницу Сережка. — Может, родные упросили уйти в магазин.»
В магазине запах свежего хлеба настолько оглушил парнишку и так взыграло ощущение голода, что у него мутнело в глазах.
Потапова в белом халате поверх пальто, стоя, читала какие-то бумаги. Подняла голову в теплом сером платке, выжидающе посмотрела.
Поздно пятиться к двери. Сережка уже не мог одолеть захватившего его желания. А попросил таким робким голосом, что и сам удивился.
ebooksa