Когда бы разбойники пяти господ от Святого Якова не украли бы у меня все, чем я во Фландрии владел и даже в Империи[954], а я бы умел чужое добро отнимать, как некий супруг сделать пытался, отправился бы утешения искать в той прекрасной империи, что от Севера до Востока простирается и чей славный мундир носил я под стенами Очакова. Всегда с удовольствием любуюсь тремя пуговицами на обшлаге, когда старый мой зеленый мундир рассматриваю как реликвию[955]. Всегда перед мной стоят все мгновения, какие имел я счастье провести подле Вашего Императорского Величества и в ее войсках победоносных, и многие горести смягчают. Если благоволите Вы порой вспоминать о моем восхищении и моем энтузиазме, сделаете мне великое одолжение.
Не дерзаю больше одного раза в год в сих чувствах Вас уверять, но отъезда сего курьера пропустить не мог и повергаю себя к стопам Вашего Величества с почтительной преданностью того, кто имеет честь пребывать,
Государыня,
Вашего Императорского Величества
Вена, 28 апреля.
Пользуюсь я с удовольствием, ибо мне это жить помогает, рентой с капитала, от князя Зубова получаемой за храм Ифигении, с которым расстался не без горечи. Радуемся мы все такому достойному товарищу в наших рядах.
Екатерина II принцу де Линю, СПб., 10(21) мая 1796 г.[956]
Господин принц де Линь. Сейчас получила я письмо Ваше от 19 апреля на огромном листе бумаги, в коем благодарите Вы меня за то, что, по Вашим словам, сделала я для Вашей внучки, единственной наследницы сына Вашего славного принца Шарля, кавалера Святого Георгия. Должна я отдать справедливость Винценту Потоцкому и бывшей Вашей невестке, вовсе не думали они у этого ребенка наследство отбирать. Более того, мать дочь свою назад во весь голос требовала. Я в дела семейные мешаться не люблю. Но как имение матери принадлежит, ибо она наследница рода Массальских, по всем законам справедливо, чтобы она во владение вступила, а после ее смерти дети его поровну разделят.
В Литве, как и повсюду, обязаны дети то, что отцы или матери им уделяют при жизни, с благодарностью принимать, ибо это подарок.
Все, кто с Вами по Борисфену плыли, либо умерли, либо в рассеянии пребывают, а в Европе ужасы повсюду.
Если Россия от сих бедствий защищена, то лишь оттого, что старинным правилам верность сохранила, вот почему вызывает она зависть, но не жалость.
Прочим же сказать можно:
Получила я совсем недавно несколько томов Ваших сочинений, только и успела, что в них заглянуть, первыми попались мне на глаза Ваши письма к С.[958] Сочинения военные для меня чересчур учены, мне довольно все наши недочеты знать, мы всегда удары наносили и ни единого вершка по вине планов писаных не уступили. Умелый или неумелый: Вашей покорной слуге больше ничего знать не требуется.
Графу Разумовскому поручено будет автору мою благодарность передать[959].
Князь Зубов — князь весьма сметливый. Служит мне исправно, да и союзники мои также. Люблю отдавать справедливость тем, кто так действует, и знаки моей благодарности им вручать, а главное, всех тех люблю, кто успеха добивается на любом поприще. Я как кардинал Мазарини, который спрашивал про любого,
10 мая 1796 года в Таврическом дворце
ПРИЛОЖЕНИЕ
I. Письма принца де Линя к Екатерине II, оригиналы которых не сохранились в российских архивах
Мы решили поместить в приложении письма принца де Линя к Екатерине II, оригиналы которых в российских архивах разыскать не удалось. Нижеследующие четыре письма и три фрагмента опубликованы самим принцем в 1801 и 1802 гг. в его «Разных сочинениях» (Mélanges. Т. XXII, XXVI); эти тексты там напечатаны вперемешку с подлинными письмами, существенно переписанными для публикации. В 1809 г. они были перепечатаны со значительными изменениями в «Письмах и мыслях фельдмаршала принца де Линя» (Lettres et pensées du maréchal prince de Ligne): здесь все старательно пересмотрено и исправлено, порядок писем изменен, один фрагмент вычеркнут, два других сплавлены воедино. Эти два: «Из Белёя, не помню какого года. Отправил я мое письмо императрице через князя Потемкина, к которому отправил я также послание к императрице» и «Другой фрагмент письма, которое вручил я герцогу де Лавалю, когда он в Россию отправился» — написаны рукою принца на одном листке бумаги, судя по всему в 1801 г., без начальных формул, прибавленных в «Разных сочинениях». Между тем первый фрагмент следует, по-видимому, датировать 1786 г., а второй — 1792‐м. В «Письмах и мыслях» из них сделано одно письмо; начальные формулы здесь убраны, между двумя частями вставлены два куска из подлинного письма 1793 г., и все вместе датировано тем же 1793 г.
Само по себе наличие автографов в архиве принца де Линя не доказывает подлинности писем: для двух подлинных писем у нас имеются копии с собственноручными исправлениями. Но мы не можем и утверждать с абсолютной достоверностью, что появление этих автографов объясняется издательскими нуждами, поскольку два последних письма в этом досье: «Среди бумаг моих, в беспорядке содержащихся, сейчас обнаружил я копию, не знаю кем сделанную, которое я некогда Екатерине Великому написал» и «Копия последнего моего письма к Екатерине Великому за несколько дней до ее кончины» не были напечатаны и сохранились только в семейном архиве. Невозможно сказать, сделаны ли эти копии, выполненные, по всей вероятности, самим принцем после смерти Екатерины II, с черновиков подлинных писем, отправленных или нет, или же предназначались для публикации, которая не состоялась.