Михаил хорошо умел, долго тренировался и достиг почти совершенства в умении говорить по-русски с немецким акцентом. Но то, что Сосновский провернул сегодня один, без привлечения бойцов советских партизанских отрядов или националистического подполья, должно было добавить ему веса побольше, чем немецкий язык или немецкая форма. Отнестись к тем документам, что он забрал у мертвого немецкого агента, можно по-разному. Все зависит от ситуации. И эта ситуация должна быть однозначной и недвусмысленной, она должна просто отвергать все сомнения.
Сосновский выследил одного из руководителей ОУН под псевдонимом Палий. Тот ездил под охраной четырех бойцов. Пятым был водитель. Всего было две легковые машины, и Палий часто ездил по различным населенным пунктам Харьковщины, встречаясь со сторонниками и руководителями ОУН на местах. Он, судя по всему, в харьковской ячейке был теоретиком, своего рода комиссаром, ответственным за политику и идеологию. Особыми сведениями он не обладал, большой ценности собой не представлял. Он, видимо, даже не знал мест расположения отрядов и баз УПА под Харьковом. На встречи не он приезжал к боевикам, а их представители приезжали в условленное место.
Место для засады Сосновский выбрал в двух кварталах от здания, где располагался штаб ОУН. Два разрушенных дома по краям улицы, ясный день, когда не видно разожженного огня или легкого дымка от костра. В таких условиях можно сделать многое. И самое главное, издалека видно, что едут нужные машины. Михаил засекал время. У него получалось, что машина от старой водонапорной башни до нужной точки на улице доезжала, лавируя между развалинами, за восемь минут. Длину бикфордова шнура он подобрал уже практически.
Сегодня случилось то, чего никак не ожидали Палий и его охрана. Наверное, и товарищи по штабу тоже не думали, что именно Палий станет объектом для чьего-то нападения. Это было самое слабое место во всей операции. Кто-то ведь мог сообразить, что нападение произошло на самого безобидного и никому не нужного в движении ОУН. Хотя на этот счет у Сосновского были свои соображения.
Сняв с двух немецких гранат металлические рубашки, дававшие большое количество поражающих осколков, Михаил приготовился, глядя на приметный шест на краю развалин, с которым должно поравняться переднее колесо машины. В нужный момент он подожжет бикфордов шнур, и огонь побежит от узла в разные стороны. Через несколько секунд воспламенится порох в двух старых кастрюлях и одной брошенной немецкой каске. В них вместе с порохом лежат автоматные патроны. Порох за короткое время создаст в ограниченном объеме высокую температуру, и тогда патроны начнут взрываться. Шуму будет много, грохота, похожего на настоящую стрельбу, тоже. А остальное добавит сам Сосновский гранатами и автоматными очередями на поражение. Троих он должен убить, а остальным помочь спасти Палия.
Когда шнур загорелся и огненная струйка побежала по камням, Михаил одну за другой бросил гранаты под переднюю машину, в которой сидел сам высокопоставленный оуновец. Взрыв почти опрокинул легковой автомобиль. Вторая машина вильнула и ударилась крылом в камни, смяв металл так, что машина не сможет ехать дальше. Это получилось удачно, и Сосновский дал две автоматные очереди. Один из боевиков, который помогал вытащить из загоревшейся машины Палия, упал. Водитель, держась за окровавленное лицо, вывалился из машины и на четвереньках пополз к камням. Видимо, он был сильно контужен. Сосновский повел стволом и хладнокровно пристрелил водителя, и тот, картинно разбросав руки и ноги, растянулся на асфальте среди битого кирпича. Начали взрываться патроны, и несколько пуль с визгом отрекошетили от камней. Прячась за машиной, боевики открыли огонь по развалинам.
Наконец Палия вытащили и поволокли в развалины. Все, теперь можно заканчивать. Еще одна брошенная граната угодила под переднюю машину, и та буквально подскочила на месте от взрыва, а потом в ней взорвался бензобак. Огненные струи горящего бензина разлетелись в разные стороны и продолжили гореть на земле, рвались патроны, создавая иллюзию страшного огня, который вели неизвестные со всех сторон. Сосновский прицелился и одной очередью перебил ноги бежавшего последним охранника. А когда тот упал и стал кричать от боли и просить ему помочь, Михаил добил его, чтобы еще больше драматизировать ситуацию.
Горели машины, чад разносило по улице и развалинам, дикая стрельба давила на психику, как и валявшиеся трупы товарищей, убитых на их глазах. И тогда сбоку появился Сосновский с перепачканным сажей лицом, в немецкой форме и с автоматом в руке. Охранники опешили, но Михаил властным голосом приказал им тащить раненого за ним и спешить, потому что партизаны уже близко. Он повернулся, дал две короткие очереди в сторону горевших машин и махнул рукой. Охранники послушно потащили своего шефа через развалины. Мгновенно опустошив еще один магазин, Сосновский посоветовал тащить раненого туда, где не опасно, и ошалевшие от такого невероятного спасения, ведь они уже прощались с жизнью, охранники потащили Палия прямо в здание штаба. Там не опасно, там есть несколько замаскированных выходов и охрана.
Расстегнув ворот кителя, Сосновский стоял у стола, уперев в него кулаки, и слушал доклад выживших охранников. Одновременно он наблюдал, как человек, видимо врач, обследовал Палия, не подававшего признаков жизни. Важно было, чтобы этот человек выжил. И Михаил очень сильно надеялся, что не зацепил теоретика местного национализма.
– Кто вы такой? – резко спросил мужчина с глубокими залысинами. – Отчего такое странное совпадение и как вы оказались в нужное время и в нужном месте, что вам позволило спасти нашего товарища? Надеюсь, вы понимаете, что в случайности мы не верим. Только по наивности этих молодых людей, которые привели вас сюда, мы имеем удовольствие разговаривать с вами. На этом оно может и закончиться. Вы ведь понимаете, куда и к кому попали? И что у нас нет иного выхода, кроме как убить вас и соблюсти тайну этого места?
– Не стоит упражняться в красноречии, – медленно выговаривая русские слова, ответил Сосновский. ‒ Я не просто знаю, где я и среди кого. Я специально шел сюда и пришел бы, спасая этого человека или бросив его на произвол судьбы. Просто я рассудил, что могу спасти вашего товарища, и этим воспользовался. Кто я? Я штурмбаннфюрер Франк Дункле. Представитель службы безопасности – СД. И прибыл к вам с секретным поручением.
– Смело с вашей стороны и безрассудно! – выпалил мужчина, глядя на Палия, которого все же привели в чувство, и тот закрутил головой, закашлялся, хватаясь за ушибленную грудь.
– Смелость – есть особенность каждого офицера СС, – холодно парировал Сосновский. – И никакого безрассудства, лишь холодный расчет. Эту операцию планировали в Берлине, а именно я отправлен к вам тоже не случайно. Я хорошо знаю русский язык, я до войны учился в Москве, уже будучи сотрудником СД. И прожил там несколько лет. Я хорошо знаю ваш народ и вашу страну. Вы напрасно делаете вид, что угрожаете мне и что вы можете что-то со мной сделать. Это не первая встреча у вас с представителями нашего военного командования, Абвера и СД. Здесь, в Харькове, интересы Германии и СД представляет штандартенфюрер Хайнце. Ваша встреча с ним состоится чуть позже. И я не советую вам избегать этой встречи. Вы же знаете о том, что обязаны сотрудничать. И вы прекрасно понимаете, что в случае моей гибели по вашей вине сюда прибудут и ваши представители из заграничного штаба, и представители СД. И когда все выяснится, вам будет очень плохо, Свирид, очень плохо. Хорошо, если вы успеете умереть до того, как вам станет плохо, но вам это сделать не дадут. Закончим на этом, как у вас говорят, «воду в ступе толочь».
– Что вам нужно? – хмуро осведомился Свирид, понимая, что немец прав. Он был обескуражен тем, что Франк Дункле знает даже его самого.
– Умыться! – коротко ответил Сосновский. – Немного поесть, потому что я весь день на ногах. И рюмку коньяку. Если у вас нет приличного коньяка, то черт с вами, хотя бы вашей водки. Потом поговорим, и я изложу цель своего визита.
Через полчаса Сосновский сидел за столом, который был плохо сервирован, зато на нем стоял графин с самогоном, а также холодное мясо и черный хлеб. Был здесь и зеленый лук, и кольца репчатого, и даже чеснок, но Михаил демонстративно поморщился и вилкой отодвинул на тарелке эти варварские и дурно пахнущие продукты.
– Итак. – Сосновский пригубил рюмку с самогоном, аккуратно положил ломтик сала на маленький кусочек хлеба и изящным движением отправил его в рот. – Мой визит к вам носит подготовительный характер, Свирид. Пока наши контакты не следует афишировать. Подготовку необходимо начать проводить лишь со старшими командирами. Рядовые бойцы пока не должны знать, какого рода ведется подготовка. Чтобы вам был понятен уровень моих полномочий, вот, ознакомьтесь с фотографиями подлинных приказов и планов, которые я вам должен передать.
Свирид стал просматривать фотографии, и в этот момент в комнату вошли двое. Палий был с повязкой на голове и чуть прихрамывал, опираясь на дорогую трость. Второй человек, грузный и надменный, со щеточкой густых усов, был тоже знаком по описанию. Это некий Лис, своего рода военный эксперт или советник при штабе. Он мало что значил в этой структуре, поэтому его и пригласили для важности и количества. После короткого представления Свирид заявил, что к ним прибыл представитель СД, но очень странное происшествие случилось по дороге, когда немецкому товарищу удалось спасти товарища украинского. Пришлось Сосновскому сделать каменное лицо, из-за которого вся надменность с лица Лиса слетела и поблекла.
– Вы демонстрируете удивительное непонимание, граничащее со слабоумием? – поинтересовался Михаил. – Мне кажется, я вполне правильно и понятно на русском языке изложил вам все произошедшее. Или вы ждали, что я буду излагать на украинском языке? Не могу, при всем моем желании. Не знаком с таким языком, да и, честно говоря, удивлен, что такой существует. Господам, присутствующим здесь, поясню, что я направлялся к вам, когда увидел, что вашего товарища по имени Палий готовы были растерзать партизаны. Пришлось рисковать своей жизнью и спасать его. Между прочим, я убил человек пять или шесть, отчего остальные, испугавшись таких потерь, просто отступили. Видите ли, я умею убивать, и пусть вас это не шокирует. Я обучен этому делу и прошел хорошую школу в Иране, Испании. Но вернемся к нашим делам. Вам, господа, следует подготовиться к тому, что большевики могут вернуться сюда, в Харьков. Свирид ознакомился с планами и позже ознакомит с ними и вас всех. Сейчас же коротко расскажу о том, что вы должны делать. Я имею в виду ОУН в целом и вас в частности, как руководителей своего территориального подразделения…
Глава 7