— Да! Наконец-то добрались. Это лучшее, что можно услышать, не так ли? Причем из уст вига, что делает оценку еще более значимой. Но есть и еще кое-что. Послушайте, Гибсон, кажется, удача наконец-то мне улыбнулась. — Он передал доктору другое письмо. — Это пришло только сегодня утром, но я уже принял меры: немедленно вызвал бригадира рабочих. Даст Бог, уже завтра осушение возобновится.
Мистер Гибсон прочитал второе письмо, от Роджера. В некоторой степени оно в скромной форме повторяло сказанное лордом Холлингфордом и объясняло, почему он осмелился принять столь важное решение, не посоветовавшись с отцом. Во-первых, не хотел держать сквайра в неизвестности. Во-вторых, чувствовал, как никто другой, что создан именно для такой жизни. В-третьих, он сразу начал действовать. Зная, как отец страдает из-за вынужденной остановки работ, сумел немедленно получить деньги, обещанные в случае успешного завершения двухлетней поездки, и застраховал свою жизнь на тот случай, если не доживет до возвращения на родину, чтобы было чем покрыть аванс. Сумма будет срочно отправлена отцу.
Дочитав письмо, мистер Гибсон помолчал, а потом заметил:
— За страховку жизни в далекой стране придется заплатить немалую сумму.
— В его распоряжении стипендия, — пояснил сквайр, немного задетый словами доктора.
— Да, действительно. К тому же, насколько мне известно, Роджер — здоровый и сильный молодой мужчина.
— Ах, если бы я мог обо всем рассказать его матери! — пробормотал сквайр.
— Кажется, все решено, — заключил мистер Гибсон скорее в ответ на собственные мысли, чем на слова собеседника.
— Да! — подхватил сквайр. — Похоже, они не собираются ждать, пока зазеленеет трава под ногами: ему предстоит отправиться сразу, как только подготовит необходимое оборудование. Знаете, я почти хочу, чтобы он никуда не ездил. Кажется, вам, доктор, затея не очень нравится?
— Напротив, очень нравится! — жизнерадостно ответил мистер Гибсон, подумав, что все равно уже ничего нельзя изменить без далекоидущих неприятных последствий. — Право, сквайр, думаю, что иметь такого сына — огромное счастье и большая честь. Искренне признаюсь: завидую вам. В двадцать три года добиться невероятных успехов не каждому дано, и при этом держится просто и скромно: ни тени зазнайства!
— Да-да. Он мне сын куда больше, чем Осборн, который всю жизнь занимается неведомо чем.
— Нет, сэр, не хочу ничего слышать! Давайте хвалить одного, не ругая другого. Осборн никогда не отличался таким крепким здоровьем, которое позволило бы ему работать наравне с Роджером. Недавно встретил знакомого, который знает его профессора из Тринити-колледжа, и, разумеется, мы тут же начали сплетничать о Роджере: не каждый может похвастаться дружбой со старшим ранглером, — так что горжусь парнем не меньше, чем вы. Так вот, Мейсон передал мне слова профессора о секрете такого успеха Роджера: половина кроется в его выдающихся способностях, а всем остальным он обязан выдающемуся здоровью, силе и выносливости, благодаря которым мог столько работать. Еще профессор заявил, что еще не встречал человека с равными способностями как к физическому труду, так и к умственному. После краткого отдыха мистер Хемли брался за дело со свежими силами. Как врач, я в значительной степени объясняю его превосходство отличной конституцией, которой Осборн не обладает.
— Мог бы обладать, если бы больше бывал на воздухе, — упрямо возразил сквайр. — Он из дому почти не выходит — разве что для поездок в Холлингфорд. Надеюсь, он не вздыхает по одной из ваших девочек? Не хочу вас обидеть, но он унаследует обремененное поместье и должен жениться на деньгах. Роджер — дело иное, но Осборн — старший сын.
Мистер Гибсон покраснел, ибо на миг счел себя оскорбленным, потом осознал простую правду слов сквайра, вспомнил давнюю дружбу и заговорил спокойно, хотя и кратко:
— Не думаю, что происходит нечто подобное. Конечно, я редко бываю дома, однако ни разу не заметил ничего такого, что заставило бы заподозрить особый интерес. Если замечу, непременно сообщу.
— Право, Гибсон, не стоит обижаться. Рад, что у мальчиков есть приятное общество и место, которое можно посетить, и благодарен вам с миссис Гибсон за то, что их принимаете. Только бы они обошлись без любви: ничего хорошего она не приносит. Вот и все. Не думаю, что, пока я жив, Осборн сумеет заработать хотя бы фартинг, чтобы содержать семью, а если умру завтра, ему придется искать деньги, чтобы очистить поместье от долгов. Если порой я говорю не так, как следует: слишком эмоционально и резко, — то лишь потому, что переживаю.
— Даже не думал обижаться, — заверил старинного знакомого доктор. — Но давайте договоримся: если не хотите, чтобы ваши сыновья так часто посещали мой дом, как это происходит сейчас, то скажите им об этом сами. Мне они оба нравятся, и я всегда рад их видеть, но если они все-таки будут продолжать у нас бывать, то приготовьтесь принять последствия, какими бы те ни оказались, и не вините меня за то, что может произойти при частых встречах двух молодых мужчин с двумя юными леди. Больше того: хоть пока я и не заметил ничего подозрительного и обещал сообщить о первых тревожных симптомах, дальше не пойду. Если у кого-то возникнет… привязанность, я вмешиваться не стану.
— Не стал бы возражать, если бы мой Роджер влюбился в вашу Молли. Он способен и за себя постоять, и семью содержать, а она — необыкновенно милая девушка. Бедная моя жена так ее любила: относилась как к дочери. А вот за Осборна и поместье очень волнуюсь!
— В таком случае запретите старшему сыну появляться у нас. Мне будет очень жаль, зато вы перестанете беспокоиться.
— Подумаю об этом, однако Осборном трудно управлять: прежде чем что-то сказать, нужно изрядно собраться с духом.