Об уровне отдельных преступных групп можно судить по шайке Яна Петерса, орудовавшей в начале XX века в Санкт-Петербурге. В ней активно участвовал бывший депутат Государственной Думы II созыва А. Ф. Кузнецов. В 1912 году при содействии Кузнецова медвежатники ограбили 3 магазина на общую сумму более 11 тысяч рублей. Следующей целью шайки стал богатый Строгановский дворец. Кузнецов случайно повстречал своего земляка, работавшего во дворце паркетчиком. Тот за отдельную плату нарисовал Кузнецову схему расположения сейфов. Воспользовавшись этими данными, 4 (17) октября 1912 года шайка Петерса проникла во дворец, взломала сейфовую защиту и унесла ценные бумаги и денежные средства на круглую сумму. Вскоре всех участников операции вычислила петербургская сыскная полиция. Кузнецова выдал тот самый земляк, который помог со схемой Строгановского дворца.
Подделка денежных знаков, ценных бумаг, расписок и иных финансовых документов имела свою нишу в преступной деятельности. Ею занимались умельцы, знавшие особенности печатания денежных купюр и чеканки монет. Среди фальшивомонетчиков особенно часто встречались инженеры, художники и граверы. Высокое качество поддельной продукции достигалось тем, что преступники использовали специальные инструменты и образцы. Такие мастера собирались в преступные группы, которые поддерживали полный цикл производства и сбыта подделок. Изделия производились одними людьми, распространялись другими и зачастую передавались через несколько рук. В таких шайках существовал негласный свод правил, который предписывал держать инструменты, материалы и заготовки вне дома, собираться в отдельных местах и в случае поимки не выдавать своих подельников.
Уложение 1845 г. содержало обширную главу о преступлениях в сфере денежного обращения. Среди прочего Уложение запрещало подделку монет, их обрезывание и иные способы уменьшения веса монеты, посеребрение, позлащение и придание монете большей ценности иными методами, подделку кредитных и казначейских бумаг, кредитных билетов, имеющих достоинство денег. Отдельному наказанию подвергались сообщники, которые выпускали фальшивки в свободное обращение, доставляли, продавали, покупали штемпели, формы и другие орудия, припасы или иные средства для производства фальшивок. Особенное внимание уделялось случаям изготовления фальшивых российских рублей за рубежом и ввоз их на территорию страны для последующего распространения. Завозная наличность, как правило, использовалась преступными группами для финансирования своей деятельности, поэтому такие денежные потоки находились на особом счету у властей.
Наиболее известной шайкой фальшивомонетчиков в дореволюционной России являлась группа, в которую входили находившийся в бегах бывший штабс-капитан В. В. Гидулянов, московский купец Н. А. Соловьев и гравер А. П. Пост. В 1912 году они объединили свои усилия для организации противозаконного дела. К тому времени главный технический мастер шайки Пост создал специальный станок для подделки денежных билетов. Группа решила использовать его для печатания фальшивых билетов номиналом в 500 рублей. Качество подделок было настолько высоким, что только квалифицированные эксперты смогли их отличить от оригиналов.
Для организации сбыта фальшивок купец Соловьев открыл торговый дом «Соловьев и Ко». В состав правления фирмы вошел бывший офицер Гидулянов, скрывавшийся под фамилией Савицкий. Они использовали фирму для выпуска поддельной продукции в оборот. Неудивительно, что торговый дом богател: компаньоны расширили число торговых контор, открыли игорный дом, закупили беговых лошадей. Вскоре их разоблачили и приговорили к длительным срокам каторги. Как показала судебная экспертиза, печатный станок Поста окупился многократно: его себестоимость составила ничтожную сумму, равную одному подделанному на нем билету в 500 рублей.
Отдельные случаи мошенничества пресекались с давних времен. К примеру, такой распространенный случай обмана, как обмер или обвес при торговле товарами, предотвращался тем, что функции хранителя эталонов мер и весов возлагались на церковь. Она выступала гарантом того, что мошеннические действия продавцов при взвешивании и обмеривании товаров будут неминуемо обнаружены. Со временем наказуемые случаи обмана только увеличивались. Помимо торговых обманов в количестве и качестве продукции, под запретом находились подделка долговых и иных документов, подделка и разрезывание монет, карточные игры, лжесвидетельство и ябедничество и ряд других нарушений. Впервые определение мошенничества было прописано в указе Екатерины II «О суде и наказаниях за воровство разных родов и о заведении рабочих домов во всех губерниях» 1781 года. Оно включало в себя разные случаи воровства «обманом или вымыслом». Уложение 1845 г. содержало наказание за «всякое обманное похищение чужого движимого имущества». Такое понимание стало максимально близким к современному представлению о мошенничестве.
В зависимости от масштабов мошенничества шайки могли состоять как из нескольких человек, так и из достаточно большого количества участников. Московский мошеннический «клуб червонных валетов» состоял из нескольких десятков подельников. Преступное окружение Соньки Золотой Ручки на протяжении ее воровской карьеры также насчитывало множество помощников. А, к примеру, шайка одесских купцов, торговцев антиквариатом братьев Ш. и Л. Гохманов, состояла всего из 2 человек. Они держали лавку в Очакове, неподалеку от раскопок древней Ольвии, и периодически подделывали и сбывали предметы античного искусства: мраморные плиты, сосуды и другие вещи.
Но вскоре Гохманы решились на более серьезную авантюру. В 1895 году они заказали искусному ювелиру И. Х. Рухомовскому сделать необычный артефакт — золотую тиару Сайтаферна [5]. Рухомовский со всей ответственностью подошел к задаче и изготовил настоящий шедевр — золотой, богато орнаментированный царский головной убор. Получив вещь, они представили тиару в качестве работы античных мастеров причерноморской Ольвии, которую жители города преподнесли в подарок скифскому царю Сайтаферну. Гохманы вывезли тиару в Европу и заручились подтверждением известных археологов и искусствоведов о подлинности и высоком качестве находки. На пике новостей о найденном шедевре ее купил парижский Лувр за баснословные 200 тысяч франков. Деньги предоставили французские меценаты, а расходы бюджетных средств на приобретение тиары одобрил местный парламент.
Сразу после покупки стали раздаваться тревожные слова о ее поддельности, которые со временем становились все убедительнее и уже не сходили с первых полос европейских газет. Лувр поспешил снять «античный шедевр» с музейной экспозиции. Началась проверка. В апреле 1903 года во Францию прибыл создатель предмета споров Рухомовский и признал авторство тиары. В подтверждение своих слов он предоставил фотографии тиары, сделанные сразу после ее изготовления, показал гипсовые модели некоторых элементов, а также на глазах свидетелей собственноручно повторил один из рисунков на изделии. О братьях Гохман он аккуратно умолчал, сославшись на заказ некоего купца из Керчи. Тиара долгое время не экспонировалась, пока в 1954 году она не была включена в зал подделок Лувра. Копирование античного искусства все-таки остается фальшивкой, несмотря на высокий уровень мастерства и исключительный талант ее создателя.
Игры условно можно разделить на две категории: «на интерес» или для удовольствия и публичные азартные, основанные на риске потерять денежные или иные ставки. Дабы поставить под контроль игорную деятельность, власти вводили запреты на одни игры и ограничивали проведение других. К примеру, в российской истории запрещались игры в карты, кости и даже шахматы. Последние осуждались церковью наравне с другими играми как несовместимые с образом христианина. В обычной жизни этот запрет не соблюдался, и в шахматы играли различные слои населения. По преданию, Иван IV Грозный был искусным игроком, много времени проводил за шахматным столом и непосредственно перед кончиной играл шахматную партию.
Ситуация всеобщего игнорирования запретов и ограничений сложилась и в других играх, не таких безобидных, как шахматы. Пришедшее с Запада повальное увлечение картами затронуло не только дворянское сословие. Купцы и мещане собирались в трактирах и тоже посвящали свободное время карточной игре. Несмотря на формальный запрет, если игра не приводила к ссорам, стычкам и обвинениям, то на собрания игроков закрывали глаза. Однако, если игра становилась причиной конфликтов, она попадала под пристальное внимание властей. Так, игроки могли рассориться и учинить драку либо под гнетом проигрыша совершить кражу.
Пожалуй, наиболее распространенным преступлением в игорной сфере являлось шулерство. Нет такой игры, в которой бы отдельные игроки не пытались обмануть других участников ради победы. Законодательство содержало прямое наказание за обман во время игры. Устав благочиния 1782 г. предписывал отослать к суду тех, «кто в игре учинит воровство-мошенничество». А Уложение 1845 г. уже детально запрещало использование в игре заведомо поддельных карт, костей и других игральных предметов, дачу игрокам упоительных напитков или зелья, а также передергивание или подмену карты, кости и т. п., либо иные случаи обмана.
Шулера использовали различные ухищрения, чтобы добиться нечестной победы. Они использовали зеркала и отражающие табакерки, чтобы видеть карты соперников, прятали запасные карты в рукава и в нужный момент незаметно доставали их. Нередко шулера работали вместе с сообщниками, которые сигнализировали им о том, какие карты находились на руках других игроков. Для переговоров они использовали язык жестов или подавали условные знаки. Шулерские шайки заманивали на свою сторону персонал игорных домов, чтобы с их помощью реализовать свои замыслы.
Знаменитый сыщик, бывший начальник Московской сыскной полиции А. Ф. Кошко описал разоблачение крупного карточного шулера в своей книге воспоминаний «Очерки уголовного мира царской России». На допросе арестованный шулер рассказал сыщику об уловках, к которым он прибегал за карточным столом. Во-первых, он использовал краповые карты. Во время игры на лицевой стороне нужных карт он оставлял ногтем след, который проявлялся бугорком на рубашке (т. н. «ногтевой крап»). Также он оставлял ногтем отметки на остром ребре карты в виде пилочки (т. н. «шершавый крап»). В ходе карточной партии крап ощущался пальцами и подсказывал шулеру масть и достоинство карт. Во-вторых, он использовал заранее подготовленные и особым образом сгруппированные колоды карт. Такие колоды он передавал дежурному клубному лакею, который находился с ним в сговоре. Когда колоды поступали в игру, шулер уже знал очередность появления карт и мог успешно вести игру.
В-третьих, из-за производственного дефекта рубашки на картах могли отличаться рисунком. Одно время императорская карточная фабрика по недосмотру выпускала колоды, где карты определенного достоинства имели рубашку, отличную от других карт. Такие карты вместо 16 рядов полноценных ромбиков содержали 15 полных рядов, а последний 16 ряд состоял из двух полурядов наполовину срезанных ромбов сверху и снизу карты. Знавший эту особенность игрок мог определить достоинство карты.
Еще один способ мошенничества шулер придумал сам и получил за него прозвище Клубный король. Он смачивал карты определенных мастей специальным химическим раствором. Высушенные карты не имели запаха, но, если до них дотронуться влажными пальцами, запах оставался на них и давал шулеру верный знак.
Шулера объединялись в шайки и, действуя совместно, могли хитрым образом создать условия для выигрыша или быстро обчистить своих жертв. Н. В. Гоголь, одно время увлекавшийся карточной игрой, в известной пьесе «Игроки» описал случай, который мог вполне подсмотреть в реальной жизни. По сюжету комедии шулер заселился в трактир, прожил несколько дней и внезапно пропал, не рассчитавшись. Хозяин трактира обыскал его комнату и обнаружил вьюк, набитый 120 колодами карт. Карты со скидкой в 1 рубль быстро разошлись по купеческим лавкам, а оттуда — по местным клубам, трактирам и домам. Через 4 дня проигрался весь город: карты оказались краплеными, а подстроившая это шайка вчистую обыгрывала жителей за карточными столами.
С древних времен государства пополняли казну за счет сбора таможенных (провозных) пошлин. Регулируя сборы или запрещая ввоз или вывоз товаров, власти контролировали перемещаемые через границу товарные потоки. Предприимчивые дельцы, однако, находили лазейки, как провезти товары на запретные рынки или не заплатить требуемые пошлины. Их деятельность шла вразрез с интересами государства, а потому встречала сильное противодействие и реакцию властей.
В России систематизированные таможенные правила появились во времена царствования Алексея Михайловича. Торговый устав 1653 г. и Новоторговый устав 1667 г. предусматривали единое таможенное обложение как во внутренней, так и во внешней торговле. В частности, эти документы содержали суровую ответственность за ввоз запрещенных товаров (табака и др.) и ввоз товаров, на которые распространялась государственная монополия (спиртная продукция). В 1755 году в стране появился первый Таможенный устав, который, помимо обычных наказаний, определил бороться с контрабандой доносительством. Доносчики получали до половины конфискованного товара, остальная часть поступала в доход государства.
В XIX века борьба с контрабандой только усилилась. Таможенный устав 1819 г. уже содержал систематизированное законодательство о запрете тайного провоза товаров в обход таможенных постов, равно как и провоза товаров без их объявления. Далее определение контрабанды уже заметно не менялось и по смыслу было повторено в Уложении 1845 г., Таможенных уставах 1892, 1904 и 1910 г. и Положении о борьбе с контрабандой 1906 г. Согласно этим документам, основными действующими лицами в контрабанде выступали хозяин нелегальных товаров и их перевозчик. Особым лицом, помогавшим исполнителям в тайном провозе, мог быть служащий таможни, именно с его ведома и под его прикрытием могли действовали преступники. Отдельно оговаривалась ответственность за наиболее опасные случаи контрабанды, совершенные группой лиц (скопищем) с оказанием вооруженного сопротивления.