Иди со мной

Старик в это время ссорился с Платоном. Он говорил, что выплывает в романтический рейс, так что компания ему нужна, как собаке пятая нога.

Так они долго спорили, что от будки охраны на краю побережья к ним пришло два пограничника. Они отдали салют, а выглядели, будто бритые обезьяны. Руки держали на кобурах.

Погранцы спросили, что товарищ офицер здесь делает, и на кой ляд столько топлива в канистрах. Старик соврал про ночную рыбную ловлю; Платон не знал, что ему делать, а один из пограничников заинтересовался чемоданом. Еще минутка, и он стал бы проверять мешок с гранатами.

И тут в дело вмешалась мама – заядлый враг всяческого кавардака.

Она схватила с койки удочки, подсаку и босиком выскочила на палубу, вся такая решительная.

- Милый, ну куда же ты девался? – защебетала она по-русски. – Оставляешь меня со всем этим на голове, а я же в жизни со всем этим не справлюсь, ты должен мне помочь, вот гляди, тут запуталось, вот глянь же! – Она сделала вид, будто бы только что увидела тех двух пограничников, глупая и запутавшаяся трясогузка, которую любовник вытащил на рыбную ловлю. Она прикрыла рот ладонью. – Ой…

Те поглядели на нее одновременно презрительно и похотливо, как только эти тупые мужики и умеют, отдали салют и, пошатываясь, пошли дальше по берегу моря.

Платон снес канистры под палубу. Там уселся на койке подальше от рулевого колеса, положив свои лапища на колени. Траур буквально въелся ему под ногти. Грязь не вырвешь, Платона не пошевелишь. Он сидел с глупой усмешкой, опираясь спиной борт.

Мать все время считала, что старик каким-то макаром заставит его покинуть моторную лодку. А тот даже и не пытался, и хорошо, в противном случае Платон помчался бы к Едунову. И тогда их арестовали бы еще перед Хелем.

Ночь, казалось, была просто создана для прогулок и поцелуев. У берега на воде покачивались парусные лодки, дальше свои темные тени клали военные суда; слабые деревца вцепились в дюны, звезды дрожали на воде.

Старик пришел к заключению, что, раз Платон плывет с ними, то, по крайней мере, на что-то пригодится. Для начала выслал его стравить воздух из топливного бака и приказал перекачать туда топливо. Сам же проверил рулевое колесо. Двигатель заворчал, моторка затряслась.

Старик проверил переключатель скорости и отослал Платона на рулевое колесо.

Осчастливленный матрос схватил колесо, пусковой тросик с ключиком закрепил себе под коленом и заявил, что с его помощью они поплывут без забот и безопасно. Нормально так, как будто бы волк вел овец на жаркое.

Двигатель кашлянул, моторка скакнула вперед.

Они поплыли.

Об огнях

Мать нихрена не разбиралась в мореплавании, но ее накручивал морской волк.

- Я любила Колю, но не то, что любил Коля, - очень спокойно говорит она. Сейчас она сидит в кровати под ровненько разложенным одеялом, гордая, словно король в изгнании. Ежеминутно она косится в сторону двери, ей ужасно хочется курить.

Про себя она считала, что в Швецию помчат быстро и гладко, словно на коньках, она даже вспоминает импровизированный каток на замерзшей рыночной площади. Дедушка качал воду, чтобы повеселить ее. И именно этого она ожидала – гладкого скачка через Балтику, рейс влюбленных под счастливой звездой.

Зарычал двигатель, от носа выстрелили белые, вспененные усы, лодку затрясло. Раз за разом моторка выпрыгивала наверх, чтобы потом грохнуть в твердую, словно тот каток, воду.Чем быстрее, тем хуже. Верх и низ, три секунды, и все заново.