Новые боги. Как онлайн-платформы манипулируют нашим выбором и что вернет нам свободу

22
18
20
22
24
26
28
30

И, наконец, каждый из нас может сам решить, какую поисковую систему использовать. Существуют такие сервисы, как DuckDuckGo.com, которые пока уступают гуглу в плане качества поиска, зато не записывают запросы пользователей, сделанные с одного IP-адреса (и работают вполне исправно). Название DuckDuckGo отсылает к детской игре; в 2020 году эта поисковая система фиксировала уже 50 миллионов поисковых запросов в день[504]. Это означает, что существует большая потребность в альтернативах гуглу, собирающих значительно меньше информации о пользователе. Будем надеяться, что у подобных приложений все же есть шанс дать отпор засилью технологических корпораций.

То же относится и к использованию мессенджеров. Здесь также есть безопасные варианты, которые не подпитывают данными корпорацию Meta, уже не вызывающую доверия у пользователей (пока я писал эту книгу, произошло обновление пользовательского соглашения, которое заставило многих встревожиться и задаться вопросом: какую именно информацию вотсап передает своей головной компании?[505]). Например, сейчас в качестве одной из альтернатив рассматривается Signal[506]. Но много ли пользователей действительно переходит на другой сервис? В конце концов, не так-то просто взять и переехать в другое приложение со всеми своими контактами. В нашем новом исследовании, опубликованном в Journal of Individual Differences, мы немного изучили этот вопрос (по крайней мере косвенно)[507]. В рамках исследования мы опросили более 7000 человек об использовании мессенджеров и сравнили структуру личности четырех групп. Первая группа использовала только вотсап, хоть и считала его небезопасным (группа 1). Во второй группе были те, кто работали и с вотсапом, и с альтернативным мессенджером, потому что вотсап слишком небезопасен (группа 2). Третья группа состояла из людей, которые пользовались только альтернативными мессенджерами (например, Signal или Threema; группа 3). А четвертая группа отличалась тем, что не пользовалась ни вотсапом, ни альтернативными мессенджерами (группа 4). Несмотря на то что различия в личностных характеристиках четырех групп незначительны (см. рис. 8.3), я нахожу результаты интересными.

Рис. 8.3. Личностные различия в группах, которые (не) пользуются мессенджерами, с учетом того, что вотсап, вероятно, менее безопасен по сравнению с другими мессенджерами (адаптировано по Sindermann et al., 2021; см. примечание 507). Группы подробно описаны в тексте.

Среди тех, кто использовал и вотсап, и альтернативный мессенджер по причине уязвимости первого, в среднем отмечались самые высокие показатели переменной «доброжелательность». Вероятно, представители этой группы хотели пользоваться надежным мессенджером, но вместе с тем не удаляли вотсап, чтобы поддерживать дружеские связи с теми, кто продолжал там сидеть, и никого не обидеть (по крайней мере, такой вывод можно сделать на основе краткой и неполной интерпретации данных). Интересные выводы обозначились и в отношении личностной черты «открытость опыту». В среднем, самые высокие показатели открытости продемонстрировали те участники опроса, которые использовали лишь один альтернативный мессенджер в связи с небезопасностью вотсапа. Возможно, в поисках надежного приложения для обмена сообщениями эти люди поначалу устанавливали другой мессенджер из чистого любопытства (просто попробовать что-нибудь новенькое) или чтобы отличаться от других[508]. И, наконец, благодаря собранным данным мы подтвердили предположение, что пользователи, которые полностью воздерживались от любых мессенджеров, в среднем оказались наименее экстравертными.

Поездка в Тибет и когнитивный диссонанс

Приближается фестиваль Цинмин. В этот праздник (выходной по всей стране) многие китайцы посещают кладбища, чтобы положить на могилу усопшего любимую еду или другие вещи, которые нравились ему при жизни. В этот день также любят сжигать так называемые деньги мертвых – печатные изделия, похожие на банкноты, на которых, помимо китайских иероглифов, можно увидеть предметы, например автомобили. Предполагается, что, когда их сожгут, они будут доступны умершему в загробном мире.

Я уже несколько лет работаю с Бенджамином Беккером в Университете электронных наук и технологий Китая (UESTC) в Чэнду и с весны 2016 года занимаю должность приглашенного профессора. Мы с Беном вместе провели много времени в Китае и обустроили там лаборатории, которые позволяют реализовывать совместные немецко-китайские проекты в области аффективной нейронауки и психологии.

Незадолго до китайского Дня поминовения усопших мы решаем сделать небольшой перерыв в нашей суматошной рабочей жизни. В эти длинные выходные мы собираемся попасть в Тибет и отправиться в поход. Недавно города Чэнду (成都) и Кандин (康定) соединило новое шоссе. Чэнду – уже известный вам мегаполис в самом сердце провинции Сычуань, а Кандин – небольшой городок на западе той же провинции. Он расположен на высоте 2560 метров над уровнем моря, это восточные ворота в Тибет. В последние несколько недель у нас было очень много работы, поэтому в поездку мы отправляемся совершенно неподготовленными. Начало многообещающее: тщательная полицейская проверка и сильнейшая головная боль. Проезжаем первый горный перевал.

На следующее утро я раздвигаю шторы в гостиничном номере в небольшом городке Синьдуцяо (新都橋) и вижу, что нас полностью засыпало снегом. У нас нет ни подходящей обуви, ни теплой одежды, а значит, мы не можем отправиться в поход. Надо было посмотреть прогноз погоды! Я стучусь к Бену; он тоже уже понял, что мы потерпели фиаско. Выйдя из отеля, мы обнаруживаем заснеженную машину. Ладно, некоторые китайские туристы подготовились не лучше нас. К нам подходит один китаец из Пекина в шлепанцах и мокрых носках и любезно помогает вытолкать машину с парковки, пока Бен сидит за рулем.

Примечательно, что перевал уже полностью расчищен и мимо нас на большой скорости проносятся грузовики. Как теперь быть? Пешие прогулки отменяются, поэтому единственный вариант – отправиться домой. Впрочем, легко сказать… Проехать-то, конечно, можно, но мы едем медленно, потому что у нас нет цепей противоскольжения. «Это становится чертовски опасно», – думаю я, вспоминая крутые склоны, которые мы преодолели вчера. Я все еще думаю о них, когда к нам подъезжает дружелюбный тибетец на мопеде и показывает рукой, что не стоит ехать обратно через перевал без цепей. У него как раз завалялся комплект, и он будет рад продать его нам за 200 юаней (около 26 евро). В поле зрения нет никого, кто бы еще мог нам помочь, не говоря уже о нормальном автосервисе. Что ж, ладно! Через десять минут цепи уже установлены на всех четырех шинах, а тибетец с нашими деньгами давно укатил прочь. Бен трогает с места, и раздается скрежет, как будто цепи плохо натянуты. К сожалению, мы оба не особо разбираемся в автомобилях и лишь робко задаемся вопросом, точно ли все в порядке. Но стоит чуть увеличить скорость, как нарастающий шум начинает резать слух; кажется, автомобилю это не по нраву. Я выхожу, чтобы посмотреть, как двигаются цепи, когда машина едет. Действительно, видимо, что-то не так. Мы осторожно сворачиваем на дорогу и через несколько километров находим нашего тибетца. Он сидит на корточках, чтобы надеть на еще одну машину следующий комплект цепей противоскольжения. По нашей просьбе он поправляет и регулирует цепи в нескольких местах, и мы наконец с тяжелым сердцем начинаем тур над заснеженными тибетскими вершинами обратно в долину в Чэнду.

Эта история – классический пример когнитивного диссонанса. Я знал, что обратный путь будет небезопасным (и действительно, по пути мы видели несколько аварий), но почему-то убедил себя, что с этими первоклассными цепями мы проедем через плато целыми и невредимыми. Цепи несколько ослабили мою тревогу, которая возникла еще по дороге в горы. Что нам еще оставалось делать, в конце концов? Застрять в тибетских снегах на несколько дней в летней одежде и наблюдать за яками? Кроме того, многие другие китайцы купили у нашего тибетца такие же цепи. В общем, кёльнец внутри меня прошептал известную мантру, актуальную и в Тибете: «Et hätt’ noch noch immer jejange»[509].

Когнитивный диссонанс ввел в научную литературу в качестве психологического конструкта Леон Фестингер. Этот термин описывает состояние эмоционального дискомфорта, когда мозг пытается обработать противоречивую информацию. Так, Фестингер наблюдал за американской сектой, где гуру Дороти Мартин проповедовала, что скоро наступит конец света и за ее последователями прилетят инопланетяне[510]. Как и ожидалось, ничего такого не произошло, и, когда назначенный день прошел, членам секты пришлось столкнуться с когнитивным диссонансом, задав себе вопрос: «Как я мог им все отдать?» Не очень убежденные последователи культа понимали, что попали в руки шарлатанки, поэтому, возможно, могли снизить когнитивный диссонанс, приняв этот гротескный эпизод в своей жизни как ценный опыт. А вот действительно преданные сектанты боролись с противоречием, убеждая себя, что от конца света их спасли лишь благочестие и послушание.

Пользуясь онлайн-сервисами, многие из нас наверняка чувствуют некоторое беспокойство, ведь в глубине души мы понимаем, что нехорошо оставлять в сети столько данных. С другой стороны, эти онлайн-сервисы очень практичны и важны для поддержания социальных связей. Конечно, такой когнитивный диссонанс не совсем похож на то, что мы испытали во время наших злоключений в Тибете, но параллели определенно прослеживаются.

Я хотел бы более подробно сопоставить эти ситуации, чтобы разъяснить, почему многие из нас (прекрасно все понимая!) так охотно отдают свои данные фейсбуку и другим социальным сетям. Давайте снова вспомним мою поездку в Тибет. Итак, мы столкнулись с проблемой: как и многие другие туристы, застряли на высокогорном плато. Что делать? С социально-психологической точки зрения оказалось, что мы были не единственными, кто воспользовался предложением тибетца надеть цепи противоскольжения. Однако вокруг не было больше никого, кто мог бы нам помочь. Фактически тибетец на мопеде оказался на этой горе монополистом. Та же ситуация с конкурентами Meta и других компаний Big Tech: где альтернатива? Даже если речь идет о мессенджерах, особого выбора, в общем-то, нет. Из этого следует, что все должны пользоваться одним и тем же сервисом или – из-за отсутствия связи между несколькими сервисами – перейти в Signal или другой мессенджер вместе со всеми своими контактами. А может, лучше вообще отказаться от использования мессенджеров? Пожалуй, это было бы непросто. Вотсап, например, настолько прочно вошел в повседневную жизнь, что теперь я вынужден в той или иной форме использовать его для всех вопросов, начиная с занятий дочери в детском саду и заканчивая рабочими обсуждениями, – иначе я не смогу получить доступ к важной информации. Однако наблюдаемый сейчас массовый отток пользователей в Signal, вызванный изменениями в пользовательском соглашении WhatsApp, свидетельствует, что переход на альтернативные платформы все-таки возможен[511].

Вотсап пользуется таким успехом, потому что автоматически проверяет каждый контакт в смартфоне на наличие аккаунта в приложении и позволяет напрямую связаться с друзьями и родственниками. И, поскольку это практично и удобно, большинство из нас не заботится о защите данных. Удобство, целесообразность (convenience, как это называют по-английски) – вот, похоже, еще одна разгадка, почему люди так беспечно относятся к технологическим платформам. И в самом деле, мы с Беном все-таки выбрались из заснеженных гор, воспользовавшись услугой тибетца на мопеде, хоть его цепи и не внушали особого доверия. В научной работе Ханны Красновой и ее коллег удобство (в контексте управления взаимоотношениями в соцсетях) определяется как одна из основных причин, толкающих людей к бездумному предоставлению своих данных онлайн-сервисам[512]. Ведь приложение позволяет эффективно обмениваться информацией с друзьями.

По-прежнему поражает безрассудство, с которым мы продолжаем скармливать ненасытным технологическим корпорациям свои данные. Еще неприятнее становится, когда мы задумываемся о многочисленных недостатках бизнес-модели данных. Тем более удивительно, что в век капитализма слежки есть люди, которые фиксируют всю информацию о себе в цифровом формате и передают технологическим компаниям. Но почему?

Движение Quantified Self[513]

Относительно молодое движение Quantified Self Movement (QSM) объединяет людей, которые скрупулезно фиксируют все аспекты повседневной жизни – от физической активности до продолжительности сна и диеты – с помощью цифровых браслетов и/или смартфонов. В некоторых случаях ведение записей перерастает в одержимость. В интервью 2014 года американец Крис Дэнси заявил, что использует от 300 до 400 различных трекинговых систем для записи практически каждого своего действия в течение дня[514]. Это, конечно, крайность. А как в целом обстоит дело с распространением трекинговых технологий в Германии? В 2017 году 16 % немцев утверждали, что используют отслеживающие девайсы, чтобы количественно оценить повседневную жизнь. Кстати, самые высокие показатели были в возрастной группе 20–29 лет – 20 %[515]. Правда, сейчас, в 2021 году, когда я заканчиваю эту книгу, число пользователей трекинговых технологий, конечно, уже серьезно выросло. Многие смартфоны теперь автоматически фиксируют, сколько шагов мы делаем в течение дня или на сколько этажей сегодня поднялись. Вкратце отмечу, что в 2019 году 81 % немцев в возрасте 14 лет и старше пользовались смартфоном, а значит, внушительная часть населения добровольно носит в кармане мощное средство наблюдения[516]. Учет показателей повседневной жизни занял важнейшее место в нашем обществе. В противном случае смарт-динамик Echo от Amazon со встроенной в него Алексой не продавался бы за 99,99 евро, как сейчас[517].

Почему многие люди не мыслят своей жизни без гаджетов, даже прекрасно понимая, что у некоторых технологий есть скрытые функции? Я сам несколько лет назад купил браслет FitBit, а до недавнего времени у меня даже стоял на кухне Echo от Amazon, пока я не продал его на Ebay. А FitBit теперь валяется без дела в каком-то ящике. Несмотря на свои познания в этой области, я не смог устоять перед соблазном принести в дом эти технологические новинки. Зачем я тогда купил эти девайсы? Главную роль, конечно, сыграли любопытство и желание составить собственное мнение о новой технологии. Лично я убежден, что понять новую технологию, не опробовав ее лично, невозможно. Но что говорят исследования о мотивах использования определенных гаджетов, таких как цифровые браслеты?

В главе 2 мы уже узнали о теории использования и удовлетворения. Применение этой теории, несомненно, могло бы помочь нам сделать некоторые выводы и ответить на поставленные вопросы. В случае успеха массовых технологий всегда следует ожидать, что они имеют дополнительную ценность для потребителей, вероятно, за счет удовлетворения одной из ключевых потребностей (в исследовании Донг-Хи Шина и Фрэнка Бьокка речь идет об утилитарных и гедонистических потребностях[518]). Согласно чуть более раннему исследованию, для понимания природы движения Quantified Self прежде всего необходимо рассматривать мотивы самодисциплины и самооздоровления. Первый подталкивает людей к регистрации физической активности с помощью цифрового браслета, а второй, помимо прочего, представляется важным стимулом для учета многочисленных переменных, связанных с самочувствием, питанием и медициной (артериальное давление и т. д.)[519].

Чтобы лучше оценить результаты этого исследования, я хотел бы кратко пояснить суть этих мотивов. Люди с более высокими баллами по мотиву самооздоровления отмечали, что не очень доверяют медицинским учреждениям и чаще ищут альтернативные варианты лечения. Люди с меньшим уровнем доверия к системе здравоохранения, согласно этой работе, с большей вероятностью будут использовать технологии отслеживания для получения информации о своем питании и здоровье из первых рук.

А что означает «мотив самодисциплины»? Люди с более высокими показателями по этому мотиву использовали технологии отслеживания в повседневной жизни для более эффективного достижения поставленных целей. Например, каждый день проходить 10 000 шагов. Как известно, это число рекомендовано Всемирной организацией здравоохранения[520]. Однако здесь следует упомянуть забавный факт: правило 10 000 шагов не подкреплено никакими медицинскими или, шире, научными данными, а восходит к рекламной кампании товара Manpokei (счетчик 10 000 шагов), которой уже более 50 лет. Об этом недавно сообщили журналисты Der Spiegel[521], сославшись на новую научную работу, в которой сообщалось, что, возможно, для положительного влияния на продолжительность жизни вполне достаточно и 7500 шагов в день[522]. Также стоит помнить, что некоторые технологии отслеживания все еще подвержены значительным погрешностям при измерениях. Особенно неточными бывают браслеты для подсчета шагов (шагомеры)[523] хотя они постепенно совершенствуются.