– Мне говорили. Но для меня их главная ценность – память. Этот чайник, сэр, принадлежал моей матери, а до того – моей бабке.
Ее голос снова дрогнул. Уильям Хеншоу прочистил горло.
– Но, мэм, если вы не хотите его продавать… – он вдруг замолчал и жадными глазами посмотрел на чудесный фарфор.
Миссис Грегори почти всхлипнула.
– Я вынуждена это сделать. Мистер Харлоу говорит, что он очень ценный и его следует обратить в деньги, а нам нужны… деньги, – она быстро взглянула в сторону коридора и продолжила без паузы: – Я почти не могу работать. Я шью, – она кивнула на машинку у окна, – но у меня всего одна рабочая нога, а вторая… подламывается, – грустно закончила она.
Билли резко отвернулась, у нее в горле стоял ком. Она неожиданно страшно разозлилась и сама не поняла, на что: то ли на чайник, то ли на дядю Уильяма, который хотел чайник, то ли на то, что мог его не купить.
– Так что, сами понимаете, я очень хочу его продать, – сказала миссис Грегори. – Может быть, вы назовете мне цену? – с дрожью в голосе закончила она.
Глаза коллекционера вспыхнули. Он осторожно взял чайник и внимательно его изучил, потом вернулся к подносу и наконец заговорил:
– В моей коллекции есть только один столь же редкий экземпляр, – сказал он, – за него я заплатил сто долларов. Я был бы рад предложить вам столько же за этот, мэм.
Миссис Грегори дернулась.
– Сто долларов? Так много? – почти радостно воскликнула она. – За все остальное наше имущество столько не выручить… Ну, если он действительно столько стоит… – она вдруг замолчала. В коридоре послышались шаги. В следующее мгновение дверь распахнула молодая женщина лет двадцати трех или двадцати четырех.
– Мама, представляешь, я… – она осеклась, переводя испуганный взгляд с одного лица на другое, а потом увидела чайник в чужих руках. Выражение ее лица немедленно изменилось. Она закрыла за собой дверь и прошла в комнату.
– Мама, что это такое? Кто эти люди? – резко спросила она.
Билли задрала подбородок. Она испытывала чувство, которому не знала названия: Билли не привыкла, чтобы ее называли «этими людьми», да еще таким тоном. Уильям Хеншоу тоже поднял подбородок, потому что и он не привык к такому обращению.
– Моя фамилия Хеншоу, мисс… Грегори, полагаю? – тихо сказал он. – Меня направил сюда мистер Харлоу.
– По поводу чайника, милая, помнишь? – вставила миссис Грегори, с виноватым видом облизывая губы. – Этот джентльмен говорит, что будет рад его приобрести. Это… моя дочь Алиса, мистер Хеншоу, – торопливо сказала она, – и мисс…
– Нельсон, – закончил Уильям, когда она в затруднении посмотрела на Билли.
Лицо Алисы Грегори пошло красными пятнами. Не обращая внимания на гостей, она обратилась к матери.
– Да, но это больше не нужно. Я как раз хотела сказать, что нашла двух новых учеников, так что, – она повернулась к Уильяму, – благодарю за предложение, но мы решили не продавать чайник, – закончив, она отступила в сторону, как будто освобождая проход к двери.
Уильям Хеншоу сердито нахмурился, но его глаза, глаза коллекционера, с тоской смотрели на чайник. Не успел коллекционер – или Уильям – заговорить, миссис Грегори быстро возразила.