– Да, мисс, около пяти. Он сказал, что вернется к ужину.
– Спасибо.
В коридоре резко зазвонил телефон.
– Я подойду, – сказала хозяйка Питу, развернулась и убежала.
Ей ответил голос Бертрама.
– Билли, дорогая, это ты? С тобой-то я и хотел поговорить. Я хотел сказать… Хотел попросить… – он нервно кашлянул и начал сначала: – Понимаешь, Билли, я встретил пару старых товарищей из Нью-Йорка, и они очень хотят, чтобы я с ними поужинал. Ты не очень расстроишься?
Как будто холодная рука сжала сердце Билли. Она задохнулась и попыталась что-то сказать, но вышло только со второй попытки.
– Нет-нет, конечно, – Билли говорила немного сдавленно, и голос дрожал, но в целом вышло довольно весело.
– Ты уверена, что тебе не будет одиноко? – тревожно спросил Бертрам.
– Конечно нет.
– Тебе стоит только слово сказать, – волновался Бертрам, – и я не стану оставаться.
Билли сглотнула. Если бы только он промолчал и оставил ее одну. Как будто она могла признаться, что ей будет без него одиноко, если ему вовсе не одиноко без нее!
– Глупости, оставайся, конечно, – сказала Билли тем же сдавленным голосом. Не успел Бертрам ответить, как она выдавила из себя «До встречи» и повесила трубку.
У Билли оставалось целых десять минут на то, чтобы поплакать и уничтожить последствия этого, прежде чем Пит позвонит к ужину, но оставалась всего одна минута, когда Уильям постучал ей в дверь.
– Милая, ты заснула? Ужин готов. Ты не слышала гонга?
– Я иду, дядя Уильям, – весело ответила Билли и распахнула дверь.
В глаза Уильяму девушка не смотрела, отвернулась в сторону и комкала подол юбки.
– Пит сказал, что Бертрам ужинает где-то в другом месте, – заметил Уильям как ни в чем не бывало, пока они спускались вниз.
Билли прикусила губу и мрачно посмотрела на него. Она была готова с презрительным равнодушием вынести его жалость – жалость к бедной брошенной жене, чей муж предпочел старых товарищей ей самой. Но на лице Уильяма была написана вовсе не жалость, а полное спокойствие. Он принимал эту ситуацию как должное.
Она знала, что будет ненавидеть его за эту жалость, но теперь понимала, что никакой жалости не дождется. Девушка мотнула головой. Значит, даже дядя Уильям воспринимает эту чудовищную вещь как незначительное повседневное событие?