– Мальчишка и девчонка довольно долго бежали, выбравшись из обезумевшей толпы. На какой-то большой улице они остановились и огляделись по сторонам. Наверняка хотели убедиться, что их никто не преследует. – Гектор самодовольно погладил усы. – Разумеется, о моём присутствии они и не догадывались! И поскольку я тихонько висел на рубашке и даже не шевелил кончиком хвоста, они по-прежнему меня не замечали.
– И ты вот таким образом очутился тут?
Гектор кивает.
– Да. Через какое-то время подошёл автобус, и дети сели в него. Как я уже говорил, он был страшно набит, там стояла жуткая жара, и все что-то орали друг другу. Но для меня в этом был плюс – больше мне не требовалось судорожно цепляться за рубашку, другие пассажиры просто прижимали меня к мальчишке.
Я попыталась вообразить, как же был набит автобус, если Гектор даже не держался за рубашку все десять километров пути. Да уж, как говорится, резиновые тут автобусы. Хотя и в Гамбурге утренние рейсы мало чем отличаются от африканских, например рейс автобуса S1 из Бланкензе в Альтону.
– И что потом? – Я возвращаю разговор на конкретную тему. В конце концов, ведь я не для своего удовольствия нахожусь здесь, и в моём репортаже для «Монитора» речь будет идти не о проблемах общественного транспорта в Найроби, а о незаконных махинациях с подержанными шмотками.
– Потом дети вышли из автобуса. В воздухе висела немыслимая вонь. – Гектор содрогнулся всем тельцем. – Ну теперь-то я уже принюхался и почти не замечаю её, но, когда мы вышли из автобуса, меня чуть не вырвало.
Теперь киваю я. Полигон бытовых отходов в Дандоре испускает просто отвратительную вонь. Но и я должна признать, что примерно через час я уже почти ничего не замечаю.
– А потом?
– Потом мальчишка с девчонкой побежали прямиком на эту мусорную свалку. Мимо гор отходов, всё дальше и дальше, пока мы не очутились здесь. Возле этих убогих лачуг. Тогда мне стало ясно, что дети тут живут. – Он вздыхает. – Это их дом. В центре мусорной свалки – разве не ужасно?
– Ты прав, – соглашаюсь я. – Но мне непонятно: что именно дети делали на рынке «Гикомба»?
Мышь сердито пошевелила усами.
– Я ведь только что рассказал тебе: они хотели поджечь его. Думаю, что всё было так: мальчишка отвлёк Алана и его сестру. Вероятно, купил твою рубашку. Я имею в виду, что у него, вероятно, была веская причина для покупки такой жуткой одёжки. – Его усы подрагивают – он усмехается. Ну и наглец! – В это время девчонка плеснула бензином на стеллаж. Абсолютно точно! Отсюда и резкий запах, который я ощутил, когда вылез из тюка.
– Ты так думаешь?
– Не-е-ет, не думаю – я это знаю! Так всё и случилось. Когда девчонка сделала свою часть задания, мальчишка бросил к стеллажу зажигалку, и – БУМС! – всё сразу вспыхнуло.
– Да, пожалуй, так и было. Но всё равно остаётся вопрос: зачем они это сделали? Зачем эти дети приехали из Дандоры в «Гикомбу» и подожгли блошиный рынок? Ведь это опасно! К тому же это преступление – за него можно попасть в тюрьму!
Гектор нервно шевелит хвостом, и я понимаю, что его история не ограничивается двумя детьми-поджигателями и поездкой в набитом автобусе из пункта А в пункт Б. Поэтому я продолжаю расспросы.
– Гектор, ты ведь знаешь что-то ещё, верно? Что было после того, как ты попал сюда?
– Больше ничего. Я…
–