Они продолжали заниматься своими делами, как будто его не существовало. Проходя мимо шкафа, Дэвид взглянул в лицо Дороти, сидящей наверху: дурацкая улыбка то расплывалась от уха до уха, то тут же исчезала, что дополнялось неестественно часто моргающими глазами.
– Я хочу вытащить тебя отсюда, – он присел на кровать рядом с той Дороти, которая сидела перед зеркалом.
В надежде установить контакт Мистер Розен аккуратно обнял ее за плечи. Безрезультатно.
– Мне пришлось проделать долгий путь, чтобы добраться к тебе, но я все-таки это сделал. Знаешь, скажу честно, вначале я совсем ничего не помнил о себе самом. Вернее, мне казалось, что помнил, но это была иллюзия. А когда я задумался, то понял, сколь много белых пятен в моей памяти. Шаг за шагом воспоминания возвращались, но больше всего я боялся думать о тебе. Я до сих пор не знаю, что же произошло в детстве, – Дэвид говорил и говорил, думая, что в следующую секунду она его услышит. – Все эти годы, пока я взрослел, а затем старел, ты была здесь. Страдала в одиночестве своих лиц.
– Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что ты со мной, – Дороти повернула голову к сыну и принялась изучать его лицо.
Ее пустые блеклые глаза на несколько мгновений обрели цвет, и где-то глубоко-глубоко блеснул огонек, но в остальном бледное измученное лицо не выдавало никаких эмоций.
– Мама?
– Ты не мой Дэвид. Не весь, – сказала она и глубоко разочарованно вздохнула.
– Мой Дэвид более полный внутри, – продолжила женщина на шкафу.
– Он разный, а ты одинаковый, – дождалась своей очереди та, что стояла в углу.
Дэвид обернулся на ее голос и, прежде чем она снова уткнулась в стену, успел увидеть глубокие кровоточащие царапины на щеках.
– Да, но это все равно я, – настаивал мистер Розен.
– Если к семнадцати, – ее взгляд снова начал становиться туманным, – придет маяк, то я скажу тебе. Ты не видел моего сына?
– Мама, неужели ты видишь, что это я?
– Нет, нет. Мой сын – Дэвид. Он был внутри, затем снаружи. Мой мальчик страдал.
– Мама, но я здесь.
– Когда придет мой сын…
– Скажи ему, что я жду его…
– Здесь. Может быть, он поймет…
– Меня и сможет понять, – продолжали говорить друг за другом разные Дороти.