Лестана тронула его за руку, и Хольм стремительно повернулся к ней.
— Как все прошло? — спросила она тем же отвратительно ровным и вежливым голосом.
— Как надо, — буркнул Хольм. — Ваши Клыки и Когти из Совета услышали достаточно, и Ивар это подтвердил. Только… он погиб.
— Это ты… его?
Он никак не мог понять, что же звучит в ее голосе. Истинная дочь вождя! Спокойная, бесстрастная, думающая только о деле.
— Нет, Гваэлис, — честно сказал Хольм. — И мне очень интересно, как он это объяснит.
— Мне тоже, — тускло сказала Лестана. — Лошадь только одна осталась… Я поеду с тобой?
— Если ты не против, — выдохнул Хольм.
Сел в седло, наклонился, подхватывая девушку, и усадил перед собой. Лестана словно всю жизнь так ездила, держась за переднюю луку седла, а он стиснул зубы, уговаривая себя не тянуть каждый раз носом воздух, вдыхая ее чистый нежный запах. Достаточно себя мучить!
Они выехали по тропе, оказавшись последними, кто поднялся наверх. В распадке перед спуском в овраг уже собрались все, кто остался в живых. Хольм поспешно нашел взглядом Рассимора и Арлиса и выдохнул с облегчением. Коготь берег правую руку, перетянутую окровавленной повязкой, но рана вряд ли была тяжелой: в седле он держался спокойно, глаза блестели удовлетворенно и азартно. Рассимор выглядел мрачнее, но это и понятно, он уже увидел тело Ивара, которое лежало на траве между ним и связанным Гваэлисом.
Чуть поодаль дружинники караулили Медведей, там Хольм углядел Тайвора с Корином и своих молодых дуралеев, но подходить пока не стал. Заняты делом — и славно.
Зато нашел взглядом Брангарда, который ему кивнул, мол, все идет как надо, и стоящую рядом с ним Кайсу. Ну и напоследок — Авилара, тоже связанного и под охраной Гленна с Ортоном.
Глубоко вдохнув, он передернулся — воздух вонял болью, страхом и кровью. Не все дружинники были целы, а кое-кого из знакомых Хольм вообще не разглядел, хотя заметил их в начале охоты. Майреда вот нет… А один из близнецов, которые были в охране Лестаны, еле держится на ногах, и нигде не видно его брата. Да, дорого обошлась Арзину эта чистка созревшего нарыва…
— Что ж, господа Совет, Клыки и Когти Арзина, — раздался над распадком ясный и как никогда сильный голос Рассимора. — Раз уж вы почти все здесь, не вижу смысла тянуть с разбирательством до возвращения в город. Но сначала — другое дело. — Он указал на мрачных Медведей, связанных и действительно изрядно помятых. — Эти двое пытались похитить мою дочь и ее названую сестру, племянницу Арлиса. Если бы не Волки, что вовремя подоспели, у них могло бы и получиться. Что скажете в свое оправдание?
Один из Медведей опустил взгляд, второй, напротив, высокомерно усмехнулся разбитым в кровь ртом и заговорил так же громко:
— Оправдываться? Мне? Сыну вождя? Лучше сам подумай, светлейший Рассимор, что ты ответишь моему отцу, когда он спросит, где его сын.
— Я найду, что ответить, — холодно отозвался Рассимор. — Дюжина свидетелей покажет, что вы пытались украсть наших девушек. Или в землях Медведей правит беззаконие? Или воля Луны и обычаи предков для вас ничего не значат?
— Ваши свидетели врут! — брезгливо бросил Медведь, и Хольм глянул на него уже иначе, оценивающе. — Мало ли что вы скажете, чтобы оправдать распутство ваших девиц. А они, между прочим, сами согласились поехать с нами. Увидели сильных мужчин и аж хвостиками завиляли. Понятное дело, теперь кричат, что их похитили, как еще им сохранить честь? Одна, между прочим, даже не Рысь, а вообще неизвестно что! Беличье отродье! Кто когда слышал про оборотней, призывающих Белку? Может, Луна и решила пошутить, создав такое существо, но причем тут Рыси? Что касается твоей дочери, светлейший Рассимор, то ты уж сам сначала определись, кто она, девица на выданье, замужняя женщина или…
Он напоказ потянул носом и скривил такую брезгливую морду, что все стало понятно без слов. А на распадок опустилась такая тяжелая смертельная тишина, что испуганно притихли даже листья на деревьях, как показалось Хольму. Рыси молчали, понимая, что отвечать на подобное должен вождь и ответ может быть только одним. А после него не может быть уже ничего, кроме войны. Войны, которую долго ждали, но все-таки пытались оттянуть по возможности, и вот она пришла, дохнула смердящей пастью, источающей вонь крови, пожаров, смерти…
Волки молчали тоже. Рудольв, прищурясь, глядел на Медведей так, что было понятно: прикидывает, как именно настругал бы их на ломтики. Дружинники сдерживались из последних сил, но только позволь — разорвут. И это слегка отрезвило Хольма, заставив разогнать алый туман, застилающий мысли. Связанных убивать нельзя. Все, что происходит здесь и сейчас потом годами будет обсуждаться в других кланах, и малейший урон чести станет непростительным.