Может, поэтому обратная дорога в город показалась ей намного короче, чем утром путь в лес. Самое страшное все-таки позади, все, кто ей дорог, живы… И даже кровью Ивара отцу не придется пачкаться, гадюки сами себя перегрызли. А Хольм… он опять ее спас, теперь от безумного Гваэлиса! Вот что он за Волк такой, а?! Нет бы взять, да и… попросить награду за спасение девы, как в сказках и дурацких песнях! Там если герой убивает чудовище или спасает целый клан от врагов, то уж рука дочери вождя ему непременно полагается, ради этого все и затевалось. Лестана опять вздохнула. Ну вот, еще бы она думала, что жизнь бывает как в сказках!
Подло вспомнилось подаренное земляничное чудо, даже рот наполнился этим вкусом, и она едва не заплакала.
— Сговоренная, значит? — раздался рядом тихий ядовитый голос Кайсы, и Лестана заставила себя прислушаться. — А я-то и не подозревала! А то еще могла узнать, что я уже сорок лет замужем, у меня дюжина внуков и костяная нога!
— Нога-то откуда? — растерянно, но заинтересованно спросил Брангард.
— А, то есть дюжина внуков — это ничего? Это так и надо?!
— Ну… — судя по голосу, Волк задумался, а потом бодро выдал: — Нет, вот так я точно не согласен! Сорок лет — это хорошо и правильно! Дюжина внуков — тоже отлично! Но я хочу во всем этом участвовать! Чтобы постепенно, со вкусом… А если сразу узнать — это же неинтересно! Да и чтобы внуки получились, надо сначала детей сделать. А вот сколько надо детей, чтобы потом родилось пятнадцать внуков, а? Предлагаю проверить! Для начала надо парочку. Нет, лучше трех! А вообще-то, я и на пятерых согласен, большая семья только в радость.
— Ну ты и… нахал! — поразилась Кайса, и в голосе подруги Лестана впервые услышала интерес, обращенный к мужчине. — А что твоя маменька скажет, если ты привезешь домой… сам знаешь что?
— Не «что», а любимую женщину, — нравоучительно и даже слегка занудно сказал Брангард. — Ой, как много она скажет… Но это ее право — говорить. А мое — жить, как я считаю нужным, и любить, кого захочу. Матушку я уважаю и даже слушаюсь иногда, но жениться собираюсь не на ней. И вообще, ты ей обязательно понравишься. Потом. Когда она поймет, что съесть тебя не получится, то обязательно полюбит и зауважает. То есть сначала зауважает, а потом полюбит. Но обязательно.
— Да-да, и пятеро детей, я помню, — язвительно отозвалась Кайса тем же новым тоном, который у нее прорезался именно для этого Волка. — Уже бегу, аж лапы заплетаются!
— Хочешь — расплету? — жизнерадостно поинтересовался Брангард. — Ай, больно!
— Это не больно, это я только начала, — сообщила Кайса. — А нечего тянуть свои лапы к моим! Не для того я их, может, заплетала!
И эти двое рассмеялись. Разом и совершенно одинаково! Лестана в зародыше удавила грустную обидную зависть и вздохнула, радуясь за Кайсу. Подруга это заслужила! Да, она не Рысь, но так уж получилось. Брангарду еще предстоит узнать историю маленькой девочки, что в ужасе изо всех старалась спрятаться, сделавшись меньше, как можно меньше!
И Луна исполнила ее желание, девочка обернулась не Рысенком, как должна была, а Бельчонком. Юрким, способным взлететь на любое дерево, отыскав спасительное дупло, и затаиться там, избежав смерти, потому что убийцы искали девочку или Рысь, а не Белку. Белки ведь не бывают оборотнями, это всем известно… Вот и получилась из Кайсы Рысь, но… в облике Белки. Запах, правда, рысиный, как все говорят, но все остальное. И что? Сердце у Кайсы огромное, смелое и доброе, а уж какой там хвост — неважно. Но, кажется, Брангард это как раз понимает.
А потом дорога кончилась, мелькнули мимо предместья Арзина, краткий путь по городу, и впереди вырос дворец. Лестана невольно поежилась, представив, сколько всего придется объяснить матушке. Как бы она снова не слегла от таких новостей. И еще Мирана… Она столько горя причинила их семье, но Лестана не могла почувствовать себя победительницей. Попросту не могла! Радоваться такому… Нет-нет, пусть это просто скорее закончится, как страшный сон, и их семья снова заживет счастливо и спокойно!
Их настоящая семья! Отец, матушка, Лестана и…
Она осеклась, мысли словно смыло, потому что на площадке перед дворцом, огромной, выложенной мраморными плитами и окаймленной кустами роз, не было ни души, кроме одной-единственной женщины, замершей посередине языком белого пламени с темно-рыжим верхом.
Как она узнала? Сердце подсказало или тайные умения жрицы? Или кто-то из заговорщиков ускользнул и кинулся во дворец? Или просто она ждала, изнывая от страха за судьбу сына, но понимая, что запущенный с горы валун заговора уже не остановить?
Мирана смотрела на них молча, и под этим взглядом отряд как-то сам собой разделился, дружинники отъехали, даже Арлис посторонился, прихватив с собой Кайсу и Брангарда, и Лестана увидела, что перед прямой, как стрела, жрицей остались только они с отцом, Хольм и пришедший в себя за время пути Авилар.
— Где Ивар? — звонким ломким голосом спросила Мирана, и Лестане стало жутко, когда она встретила взгляд зеленых глаз жрицы, оглядевший их всех.
— Покажите ей, — велел Рассимор.