Раскрытие скрытого за завесой для сведущих в тайнах сердец

Аубат – «стоянка» пророков и посланников[160].

Таубат есть возврат от серьёзных прегрешений к послушанию.

Инабат – возврат от незначительных грехов к любви.

Аубат – возврат от своего «я» к Богу.

Источники покаяния (таубат) – строгие запреты Бога и пробуждение сердца от сна небрежения.

Осознавая своё недостойное поведение и отвратительные поступки, человек старается избавиться от них, и Господь облегчает ему это, даруя покаяние и возвращая к сладости послушания.

Правоверные мусульмане и все суфийские шейхи полагают, что человек, который покаялся в одном грехе, может продолжать совершать другие грехи и тем не менее получит Божественное вознаграждение за воздержание от данного греха, и может так случиться, что милостью этого вознаграждения он удержится и от других грехов.

Однако репигиозный толк бахшамитов[161] у мутазилитов полагает, что человека нельзя считать покаявшимся, пока он уклоняется от серьёзных грехов, – взгляд совершенно абсурдный, поскольку человек не наказывается за грехи, которых он не совершал, ведь если человек избегает грехов определённого рода, у него нет и страха наказания за данные грехи, и потому он – покаявшийся. Точно так же, если он исполняет определённые религиозные обязанности и пренебрегает другими, он будет вознаграждён за те из них, которые исполнял, и наказан за те, которыми пренебрегал. Более того, если кому-то случится покаяться в грехе, который он в тот момент не имел возможности совершить, он считается покаявшимся, поскольку благодаря этому покаянию он обрёл раскаяние (надамат), которое составляет основную часть покаяния (таубат), и отвратился от греха данного рода, и решил не совершать подобного впредь – даже если в будущем обретёт силу и средства, необходимые для этого.

Суфийские шейхи имеют различные взгляды на природу и сущность покаяния.

Сахль ибн Абдаллах [ат-Тустари] и другие верят, что покаяние состоит в том, чтобы не предавать забвению свои грехи, всегда сожалеть о них, с тем чтобы, даже совершив немало достойных дел, не успокаиваться на этом. Сожаление о неблаговидном поступке выше благого поступка, и тот, кто никогда не забывает о своих прегрешениях, никогда не преисполнится самодовольства.

Джунайд и другие занимают противоположную точку зрения: покаяние состоит в забвении греха. Они аргументируют это тем, что ведь кающийся является любящим Бога, а любящий Бога находится в созерцании Бога, а при созерцании не пристало помнить о грехе, ибо поминание греха есть «завеса» между Богом и теми, кто созерцает Его.

Эти расхождения имеют своим истоком различие точек зрения на смирение своего «я» (муджахадат) и созерцание (мушахадат), что уже обсуждалось в разделе о последователях Сахля[162].

Те, кто считает кающегося независимым, воспринимают забвение им греха как небрежение. Те же, кто считает, что он зависит от Господа, считают мысли о грехе многобожием.

Когда атрибуты Мусы [Моисея] ещё не были упразднены, он сказал: «К Тебе [в раскаянии] обращаюсь!» (Коран 7:143), а когда атрибуты Посланника были упразднены, он сказал: «Не в силах вознести Тебе хвалу!»

Поскольку кающемуся не подобает помнить и о своём «я», как может он помнить свой грех? Действительно, поминание греха есть грех, ибо грех есть момент уклонения от Бога, но таким же уклонением являются как поминание этого, так и забвение, поскольку и то, и другое связаны с «я».

Джунайд говорит:

Я прочёл много книг и не нашёл ничего более полезного, чем стих:

"Иза култи ма азнабту калат муджибат(ан) хайятука занб(ун) ла юкасу бихи занбу".

Я ей: «Чем согрешил?»

Она в ответ: