Сэм склоняется немного ближе ко мне.
Хочу ли я поделиться с ним своими неудачами?
– Десять лет. Я тогда писала историю, может, год или два. Я никому не сказала, даже Ба. – Я отвлекаюсь от воспоминаний. – Ба меня вырастила. На самом деле, она мне не бабушка, а приемная мама. Родителей своих я не знала.
– М-мм, – Сэм гудит из глубины груди, и я ощущаю сочувствие.
– Я принесла ее в школу. Хотела показать любимой учительнице, попросить ее прочитать. Я себя уверяла, что мне нужна ее помощь, хотела узнать, как писать лучше. Конечно, мне хотелось, чтобы она сказала: «Идеально!»
Я чувствую, как он кивает, хотя смотрю только на свои руки.
– У меня тогда почти не было друзей. Я была… странным ребенком, наверное? Не знаю. Но в школе была новенькая девочка, я ей, кажется, нравилась. Нас друг к другу тянуло.
Я опираюсь на скамейку; вопреки моим ожиданиям, она ровная, нешероховатая.
Сэм молча ждет продолжения рассказа.
– История была в папке.
Я останавливаюсь, видя перед мысленным взором скоросшиватель, похожий на тот, что я принесла сегодня. Только что вспомнила об этом. Мне немного не по себе от совпадений.
– Мои одноклассницы нашли ее. Мы с моей новой подругой гуляли по школьному двору, но тут я услышала, как Эшли – мерзкая, ехидная девчонка – читала вслух мою историю остальным.
Сэм вздыхает, понимая, к чему все идет.
– Разумеется, они смеялись. А когда увидели меня, Эшли стала размахивать папкой в воздухе и кричать: «Вот она, наша великая сочинительница!»
«Она воображает себя Мэри Поуп Осборн!» – сказала другая девочка Эрика.
Я поворачиваюсь к моему собеседнику.
– Мэри Поуп Осборн – знаменитая детская писательница. – Я до сих пор не знаю, когда Сэм жил и скажет ли ему что-то это имя.
Он молчит, облокотившись на колени и сцепив руки в замок.
– Я пыталась отобрать папку, но Эшли продолжала читать, пока все смеялись и говорили: «Сказки – это для малявок!»
– А твоя подруга?