После ленча состоялась беседа с леди Камнор… впрочем, говорила только графиня.
— Очень рада вас видеть, Клэр! Думала, что больше никогда не вернусь в Тауэрс-парк, но вот, пожалуйста! В Бате нашелся необыкновенно умный лекарь: некий доктор Снейп. Мгновенно меня вылечил. Просто поставил на ноги. Думаю, что если снова заболею, то сразу пошлю за ним. Так важно найти по-настоящему знающего медика. Ах, постоянно забываю, что вы вышли замуж за мистера Гибсона. Конечно, он тоже очень умен и всякое такое (экипаж к дверям через десять минут, Браун, и пусть Бредли принесет мои вещи). Что я хотела спросить? Ах да! Как вы ладите с падчерицей? Мне она показалась довольно упрямой. Ой, я куда-то положила письмо, которое надо отправить с почтой. Помогите найти. Сбегайте в мою комнату и скажите Брауну, чтобы поискал. Оно очень важное.
Миссис Гибсон крайне неохотно отправилась выполнять поручение, так как еще не поговорила о том, о чем собиралась, и не услышала даже половины семейных сплетен. Однако возможность была упущена. Вернувшись, она обнаружила графиню с письмом в руке, которым она размахивала как жезлом в беседе с герцогиней:
— Все до последней мелочи получено из Парижа. До последней мелочи!
Леди Камнор оставалась леди в полном смысле, а потому не могла не извиниться за напрасное беспокойство, но эти слова стали последними, с которыми она обратилась к миссис Гибсон, так как должна была уехать вместе с герцогиней, а коляска для Клэр (как она упорно продолжала называть супругу доктора) уже ждала возле дверей. Леди Харриет оставила общество собравшихся на прогулку молодых людей и молодых леди, чтобы попрощаться с миссис Гибсон:
— Увидимся на балу. Вы, конечно, будете вместе со своими девочками? Должна непременно с вами поговорить: со всеми этими гостями в доме невозможно улучить ни минуты.
Таковы сухие факты визита, однако домашние миссис Гибсон увидели их только сквозь розовую вуаль.
— В Тауэрс-парке полно гостей: герцогиня и леди Эллис, мистер и миссис Грей, лорд Альберт Монсон с сестрой, мой старый друг капитан Джеймс из Королевского конногвардейского полка и другие. Но, конечно, я предпочла подняться в комнату леди Камнор, чтобы спокойно побеседовать. Правда, пришлось спуститься к ленчу. За столом увидела старых друзей и хотела возобновить прежние знакомства, но едва смогла и парой слов хоть с кем-нибудь перекинуться: лорд Камнор так обрадовался встрече, что, хоть между нами сидело шесть-семь человек, постоянно обращался с каким-нибудь любезным замечанием. А после ленча леди Камнор расспрашивала о жизни с таким интересом, словно я ее дочь. Когда вошла герцогиня, разговор переключился на приданое, которое она готовит для леди Эллис. Леди Харриет хочет непременно встретиться и побеседовать с нами на балу. Что за милое создание!
Последние слова прозвучали едва ли не с восхищением.
В день бала из Хемли-холла приехал слуга с двумя очаровательными букетами и «комплиментами от мистера Осборна и мистера Роджера Хемли в адрес мисс Гибсон и мисс Киркпатрик». Сюрприз получила Синтия и с букетом в каждой руке влетела в гостиную, где Молли пыталась читать, чтобы скоротать время до вечера.
— Смотри, Молли, смотри! Вот цветы для нас! Как это мило!
— От кого они? — спросила Молли, взяв один букет и с нежным восторгом прижав к лицу чудесные цветы.
— Как кого? От двух несравненных Хемли! Правда, приятно?
— Да, но весьма неожиданно!
— Уверена, что идея принадлежит Осборну. Он много времени проводит за границей, а там подобные знаки внимания обычны.
— Не понимаю, почему ты решила, что это придумал Осборн! — слегка покраснев, возразила Молли. — Мистер Роджер постоянно дарил цветы своей матушке, а иногда и мне.
— Неважно кто: нам прислали цветы, и это прекрасно. Послушай, вот эти красные чудесно подойдут к твоему коралловому ожерелью и к браслетам, — заметила Синтия, вытаскивая из букета сначала несколько камелий, а потом какой-то редкий, неизвестный цветок.
— О, пожалуйста, не надо! — взмолилась Молли. — Разве не видишь, как искусно подобраны оттенки и форма? Они так старались! Прошу, не нарушай гармонию!
— Ерунда! — возразила Синтия, продолжая уничтожать композицию. — Смотри, здесь вполне достаточно. Сделаю тебе небольшую корону: пришью на черный бархат, так чтобы было незаметно, совсем как во Франции!
— Ах, до чего жаль! Все испорчено! — вздохнула Молли.