- Я вновь влюбилась в Колю именно из-за Бурбона.
Старик присаживался рядом со щенком, дергал за уши и бегал вокруг дома, счастливый, словно пацан. Бросал ветки, теннисные мячи, а подросший уже Бурбон разгонялся, лопоча ушами, и налетал на него, валя на землю. Да я и сам так бы хотел.
Они ездили на охоту и долго бродили по лесу. Бурбон вытаскивал кроликов из нор. Мать научилась готовить то мясо и, похоже, из-за Бурбона стала еще более одинокой, чем раньше. Но такого она никогда не скажет. Мы не жалуемся.
Старик был из тех людей, которые считают, будто пса следует дрессировать, так что Бурбон ходил, словно в штрафной роте, даже жратвы не трогал без разрешения. Он охранял мать и ворчал на всякого, кто к ней приближался. Гонялся за Арнольдом Блейком, ловил кроликов и лаял на птиц.
Но когда приходил Платон, Бурбон тут же залезал под кровать.
Мама не может усидеть на месте, требует прогулок.
Мы бродим среди больничных построек, ноги несут ее до самой рощицы на горке, там имеется засыпанная листьями лестница на тылах поликлиники, в которой принимают интерны.
Там мы садимся, я знаю, что она выдержит, самое большее, с четверть часа.
И я слушаю про ее амбиции.
Английским она так серьезно занималась, потому что ей хотелось возвратиться к своей работе. Старик клялся, что уже вскоре заработает на них двоих, Фирма уже ознакомилась с его талантами, и как раз там рассуждают, как лучше ими воспользоваться. Мать, которой осточертело сидеть дома, одинокая и никому не нужная, и не собиралась этого слышать.
- Все это замечательно, - говорила она. – Но что со мной?
Мягкий в обычных обстоятельствах отец обвинял ее в увиливании, но в конце пообещал, что со своими новыми возможностями постарается найти ей такую работу, что пальчики оближешь. Может, секретаршей? Мама ведь знает два языка, такие всегда нужны.
Тут она напомнила, что имеет за собой четыре года учебы и практики, и даже шлепнула дипломом по столу. На кой ляд она притащила эту бумажку в Америку?
Отец обиделся, забрал Бурбона, треснул дверью, возвратился под хмельком и признал ее правоту. Он часто так делал. Пообещал, что устроит маме право работать по профессии стоматолога, ведь у него уже имеются приятели и покровители, все его ценят, вскоре он будет более крутым, чем в Польше.
Вернулся он через месяц с телефоном особого бюро в Филадельфии, которое занималось врачами из заграницы. Она позвонила туда. Никто там о ней не слышал. Но сказали, что все будет замечательно, если мать знает стоматологию, медицину и английский и еще с годик подучится. Уже хоть что-то. Ей нужно было поехать в Филадельфию с дипломом.
Она попросила отца, чтобы тот ее туда отвез, тот охотно согласился и даже запланировал большую поездку с осмотром фортов и стрельбой в зверей, но перед самым выездом поджал хвост. Но прилетел счастливый, словно ему кто-то в карман насрал: ему дадут командовать миноносцем! Отец радовался так, будто бы под его командование дали весь атлантический флот. Он схватил мать в объятия и закрутил так, что она ногой разбила сахарницу. Отец вскрыл шампанское, она же выколупывала осколки фарфора из ковра, допытываясь про особенные причины этой неожиданной радости. Неужели ему и военный чин вернули?
Да где там. Никаким новоиспеченным капитаном старик не стал, просто выходил в море, потому что американцы хотели проверить, действительно ли он в этих самых миноносцах разбирается. Этот крючок он заглотнул, придурок, и увидел в этом шанс на грандиозную карьеру.
В результате Филадельфию они отложили и поехали в Норфолк, штат Виржиния. Мама вспоминает десятки миноносцев и авианосец величиной с Облуже[63], с которого, словно стрекозы, взлетали серебристые истребители.
Перед самым выходом в море старик сделался беспокойным и далеким. Он рассказывал про дельфинов, которых на этой базе дрессировали находить торпеды и глубинные бомбы; жалел, что даже этих умнейших животных мы используем для убийства, так он все бухтел и бухтел, а мать бесилась, потому что было бы лучше, если бы он попросту сказал, что сильно боится всех этих испытаний с миноносцем.
ebooksa